Добравшись наконец до «Букингемского Дворца» — автобус час простоял в пробке, — я промыл свои раны над общей раковиной, раз десять сплюнул и —пошло оно все к черту — почесал в паху. Не стал противиться искушению.
Доковылял до своей одиночки, распахнул дверь и застыл.
Под накомарником кто-то сидел! Чья-то тень скрючилась в позе лотоса.
— Не волнуйся, Балрам. Я знаю, где ты был.
Голос мужской — я вздохнул с облегчением. Это не бабушка!
Мистер Ашок приподнял краешек сетки и с лукавой улыбкой взглянул на меня:
— Я в курсе, чем ты занимался.
— Сэр?
— Я тебя неоднократно вызывал, но ты не являлся. И я сам решил спуститься. Но мне прекрасно известно, чем ты занимался... мне все рассказал водитель с розовыми губами.
Душа у меня ушла в пятки. Я упер взгляд в пол.
— Он сказал, ты в храме. Молишься за мое здоровье.
— Да, сэр. — Меня прошиб пот. — Это точно, сэр.
— Иди под сетку, — мягко сказал он.
Я сел рядом с ним и накрылся накомарником. Хозяин не сводил глаз с тараканов.
— В какой дыре ты живешь, Балрам. Я и не знал.
Извини.
— Ничего страшного, сэр. Я привык.
— Я дам тебе денег, Балрам. Завтра же подыщешь себе помещение получше. Договорились?
Он взял меня за руку:
— Что это за красные пятна у тебя на ладони? Похоже на следы от щипков.
— Нет, сэр, это не щипки. Это... кожная болезнь. Видите — вот здесь, на ушах, тоже пятна.
Он наклонился поближе — аромат его одеколона пощекотал мне ноздри, — загнул мне ухо и внимательно посмотрел.
— Ну и ну. А я и не замечал. Постоянно сижу у тебя за спиной и никогда...
— Это очень распространенная болезнь, сэр. Особенно среди бедняков.
— Неужто? Не обращал внимания. А ты лечишься?
— Нет, сэр. Болезни бедняков не лечатся. У отца был туберкулез, он и свел его в могилу.
— На дворе двадцать первый век, Балрам. Все болезни излечимы. Сходишь к врачу. Счет я оплачу.
— Да, сэр. Отвезти вас куда-нибудь в город?
Он беззвучно пошевелил губами. Открыл рот. Закрыл. Наконец сказал:
— Я живу какой-то неправильной жизнью, Балрам. Сам это сознаю, только духу не хватает в корне все изменить. Я трус, Балрам.
— Не надо так думать, сэр. И прошу вас, пойдемте лучше наверх. Здесь не место для человека вроде вас.
— Я позволяю, чтобы мной помыкали. Не могу настоять на своем, никогда не мог. Я...
Голова его поникла, все тело как-то обмякло.
— Вы должны что-то поесть, сэр. У вас усталый вид.
Он улыбнулся — доверчиво, как ребенок.
— Ты всегда думаешь обо мне, Балрам. Да, я и вправду хочу есть. Только ни в какой ресторан я не поеду. Я сыт по горло ресторанами. Отведи меня туда, где ты сам ешь, Балрам.
— Сэр?
— Мне осточертела пища, которую я поглощаю, Балрам. Мне осточертела жизнь, которую я веду. Мы, богатые, совсем сбились с пути. Мне хочется побыть простым человеком. Вот вроде тебя, Балрам.
— Да, сэр.
Мы вышли на улицу и отправились прямиком в чайную, что через дорогу от нашего дома.
— Заказывай, Балрам. Самую простую пищу. Я заказал окру, цветную капусту, редиску, шпинат и даал. Хватило бы на целую семью. Он ел с жадностью.
— Великолепно! И всего двадцать пять рупий! Счастливчики вы, бедняки!
Напоследок я велел подать ему
— А мне нравится ваша еда!
Я улыбнулся и подумал: а мне нравится ваша.
— Адвокат говорит, документы на развод скоро вступят в законную силу.
— Хорошо.
— Не пора ли начать искать?
— Другого адвоката?
— Нет, другую девушку.
— Об этом пока рано говорить, Мукеш. Прошло всего три месяца с ее бегства.
Из Дханбада снова прибыл Мангуст. Мы с мистером Ашоком встретили его на вокзале, и теперь я вез их домой.
— Ну хорошо, хорошо. Не все сразу. Но ты должен снова жениться. Если останешься один, люди перестанут тебя уважать. Перестанут уважать нас. Так уж повелось в нашем обществе. Послушайся меня. Ты уже раз меня не послушался, женился на женщине не из нашей касты и не нашей веры. Даже от приданого отказался, как мы с отцом тебя ни умоляли. На этот раз
Конечно, я не слышал, как мистер Ашок скрипнул зубами. Только он точно скрипнул.
— Какой-то ты переутомившийся, — сказал Мангуст. — О женитьбе потом поговорим. А пока держи.
Он передал брату красный портфель, с которым приехал из Дханбада.
Мистер Ашок щелкнул замком и заглянул внутрь, но Мангуст мигом захлопнул крышку.
— Рехнулся, что ли? Нашел где открывать, в машине! Это для Мукешана. Для толстяка-помощника. Ты ведь с ним уже знаком?
— Знаком, — дернул плечом мистер Ашок. — А разве мы еще не расплатились с мерзавцами?
— Министру мало. Выборы на носу. А раз выборы, приходится раскошеливаться. Обычно мы платим обеим сторонам, но на этот раз правительство уверено в победе. Оппозиция в полном раздрае. Так что на этот раз выкатываем денежки только правительству. На первую встречу пойдем вместе, но сумма значительная, и второй, а может, и третий платеж тебе придется вносить одному. Да еще парочку чиновников надо подмазать. Понял меня?
— Я в Дели только тем и занимаюсь, что взятки раздаю. Принял сумму, передал. За этим я и приехал в Индию?
— Не ехидничай. И помни, портфель пусть возвращают. Вещь хорошая, в Италии сделано. Обойдутся без лишних подарков. Понял меня? О черт. Ну что за блядство с этими пробками.
— Балрам, поставь опять Стинга. Лучшая музыка для пробок.
— Шофер знает, кто такой Стинг?
— Конечно, он знает мои любимые диски. Балрам, покажи нам диск Стинга. Вот видишь, он знает Стинга!
Я вставил диск в проигрыватель.
Прошло минут десять — мы не сдвинулись ни на дюйм. Стинга сменил Эминем, Эминема — Эниа. В таких длинных пробках дорога превращается в рынок на скорую руку: откуда-то набегают торговцы с корзинами апельсинов, с клубникой в пластиковых коробках, с газетами, книгами на английском... Оживляются и нищие. Вот один с отнятыми ниже колена ногами уселся на плечи другого, жуткая парочка ковыляет от машины к машине — верхний стонет и причитает, а нижний молча скребется в окно.
Недолго думая, я опустил стекло и протянул безногому рупию, тот схватил монетку и благодарно помахал мне рукой. Я тут же поднял стекло, герметизировал автомобиль-яйцо. Разговор на заднем сиденье
