Сперва Потап держался молодцом, оставаясь беспристрастным, как учитель, проверяющий диктант, но уже после первого абзаца на его лице выразилось страдание. Такого позора экс- председатель не терпел давно…
Не щадя себя, он все же дочитал письмо до последнего слова и только потом отвел взгляд. По законам жанра в такой момент следовало бы разразиться короткой пламенной речью или сказать, на худой конец, что-нибудь веское, что-то вроде 'Быть или не быть?', но говорить было нечего. Постояв в молчании несколько минут, Потап наконец выдавил:
— Ну, П-п-едро.
В этих словах было все: и уважение к сопернику, и восхищение его благородством, и жажда мести, и досада.
Он тщательно разорвал письмо в клочья и швырнул их за балкон.
— Ладно, папуас, даст бог, еще увидимся, — добавил экс-председатель, глядя, как бумажки парят и трепыхаются на ветру, словно бабочки, унося с собой тайну груза 468/1.
Красивый жест подмастерья перечеркнул Потапу ближайшие планы, ибо эти планы предусматривали накопление первоначального капитала. Но так как капитал уже пришел по почте, то теперь нужно было строить новые планы о его дальнейшем вложении. Здесь открывалось широкое поле деятельности, по которому экс-председатель сразу же прочертил две генеральные линии. Можно было пойти на государственную службу и медленно, но верно пощипывать из закромов Родины. Можно было выбрать тяжкий, но вольный труд капиталиста и заводить закрома собственные. Каждый из вариантов имел свои прелести и был Мамаю по плечу.
Потап Мамай колебался.
— Итак, — сказал он, достав из кармана монету достоинством в пятьсот турецких лир, — выпадет 'орел' — быть мне чиновником, 'решка' — подамся в эксплуататоры. Ну а если…
Быстро вращаясь вокруг оси, монета описала в воздухе дугу, с глухим звоном ударилась о цементный пол, подпрыгнула и закатилась в щель. Потап посмотрел на горизонт и загадочно улыбнулся. Он принял решение и без монеты.
'Родился в Ивано-Франковске, рос под Днепропетровском, зрею в Харькове.
В 4 года научился писать, в 6 — читать и, перечитав все ранее написанное, понял, что в 4 я научился только рисовать.
Творческая деятельность началась печальными стихами о смысле жизни и любви и каким-то странным образом трансформировалась в сатирическую прозу.
В девятом классе возглавил школьную комсомольскую организацию, привнеся туда немало анархических идей.
В армии аналогичная должность оказалась занятой, и мне пришлось поочередно быть курсантом, ракетчиком, водителем, художником и частым постояльцем гауптвахты.
Высшее образование — юридическое. Первый роман написан в 1995 году. Название к нему — в 1997. В том же году появилось название второй книги.'
Сергей Нуриев Book Info
