– Что это вы делаете? – вяло поинтересовалась Ольга.
Надо было бы что-нибудь сказать по поводу Нинкиных манер, но настроение сейчас было совсем не воспитательное, и ничего она говорить не стала.
– Полку вешаем, – разъяснила дочка несообразительной маме.
– Я вижу. А зачем? И где вы, кстати, ее взяли?
Вопрос был не праздный, потому что полка из дешевой ядовито-зеленой пластмассы совершенно не подходила ко всему стилю ванной комнаты, для которой Ольга сама подбирала каждую вещь. Неужели ее когда-то могло интересовать подобное занятие? Как странно!..
– Полку купили, – терпеливо ответила Нинка. – На рынке возле Киевского вокзала. Кирка посылку из Николаева встречал, ну и купил. А то у вас тут все так заставлено, что нам шампунь поставить некуда.
Что их невразумительный зять обожает шампуни, гели, одеколоны, кремы и прочие притирания, Ольга уже заметила. И на имевшихся в ванной полках его бесчисленные баночки и флакончики действительно не помещались, поэтому были выставлены на полу вдоль ванны и постоянно опрокидывались. Так что дополнительная полка была, наверное, нужна. Но то, что Кирилл так уверенно ее приобрел, да еще такую пошлую, было неприятно.
Впрочем, сейчас это было Ольге все равно.
– Можно я умоюсь? – спросила она.
– Только побыстрее, – кивнула Нинка. – А то Кирке на работу надо.
Когда Ольга после ванной пришла в кухню, все семейство уже завтракало. То есть завтракали только Нинка с Кириллом. Привычка ограничиваться по утрам кофе или чаем была у Ольги с Андреем общая.
– Ванная свободна, – сказала Ольга, входя.
– Ладно, полку Кир потом повесит. – Нинка разрезала бублик, намазала оба получившихся кружка маслом и с удовольствием откусила по куску от каждого. – Сейчас не успевает уже.
– Доброе утро, Оля, – сказал Андрей.
– Доброе утро, – не глядя на мужа, ответила она.
Ей стыдно было встретить его взгляд. Нет, ей просто не хотелось встречать его взгляд, и причина для этого была слишком сложная, не умещавшаяся в одно лишь понятие стыда.
«Не надо бы Нинке бублик с маслом есть, – чтобы отвлечься от этой причины, подумала Ольга. – Не по ее это фигуре».
Дочка с детства была кругленькая, как шарик, но если пухленький ребенок производил милое впечатление, то девушке восемнадцати лет пухлота была явно ни к чему.
– Кирка, бублик бери, – своим любимым командным тоном произнесла Нинка.
– Я булки не люблю, – не поднимая глаз от чашки, ответил Кирилл.
– Мало ли что не любишь! Зато наешься, и не придется всякий фастфуд на ходу жевать.
Кирилл все-таки оторвал глаза от чайной поверхности и взглянул на Нинку. Что-то непонятное на мгновенье мелькнуло в его взгляде, что-то, Ольге показалось… Волчье, вот какое. Ей стало не по себе, но тоже только на мгновенье. Кирилл покорно взял бублик и принялся его жевать.
– Маслом намазывай, – удовлетворенно улыбнувшись, снова скомандовала Нинка. – Оно из хрущевского магазина, настоящее вологодское.
Хрущевским назывался продуктовый магазин на углу Гагаринского переулка – бывшей улицы Рылеева. Его открыли, когда рядом поселился смещенный со всех постов Хрущев, и в советские времена этот гастроном поражал воображение обилием и качеством еды. Обилием теперь удивить было трудно, но качество по традиции оставалось приличным, поэтому, если Андрей был занят и не удавалось добраться до какого-нибудь гипермаркета за Кольцевой, Ольга всегда покупала продукты в этом магазине.
Кирилл намазал бублик маслом. Нинка тут же положила поверх масла большой ломтик сыра.
«Зря она с ним так. – Отблеск тревоги мелькнул в Ольгином сознании. – Ничего она в людях не понимает».
Но что она могла сказать сейчас Нинке? С собственной бы жизнью разобраться.
Ольга налила себе кофе и села за стол. Кофейник у них был старинный, медный – это была одна из немногих вещей, оставшихся от доктора Луговского, Ольгиного деда, которого она никогда не видела. Ольга очень этот кофейник любила и всегда начищала так, что в него можно было смотреться как в зеркало.
Теперь она сидела перед прежде любимым кофейником и равнодушно смотрела на свое отражение в его медном боку. Отражение было расплывчатое, нелепое и неприятное.
– А вы что, на работу устроились, Кирилл? – спросил Андрей.
Он был, как обычно к Ольгиному пробуждению, уже одет и готов к выходу из дому. Раньше, когда они были молоды и аппетит у них был молодой, Ольга вставала раньше мужа, чтобы приготовить ему сытный завтрак, который и сама съедала с удовольствием. Но к сорока годам необходимость в таком завтраке отпала для них обоих, а Андрей не придерживался патриархальных взглядов и не требовал, чтобы жена обслуживала его «для порядка».
– Ага, – кивнул Кирилл. – Устроился.
– Быстро вы! Может, не надо было торопиться? Огляделись бы, выбрали толком.
– Когда тут оглядываться? – пожал плечами зять. – Деньги зарабатывать Пушкин не пойдет.
– Да, Пушкин вряд ли пойдет деньги зарабатывать. – Андрей кивнул с совершенно серьезным видом. Но, наконец взглянув на мужа, Ольга увидела, что в глазах у него, за стеклами очков, пляшут чертики. – А куда вы устроились?
– В стриптиз-клуб.
Даже Андрей, со всей его невозмутимостью, хмыкнул и повел подбородком. А Ольга, несмотря на погруженность в собственные мысли, и вовсе поперхнулась кофе.
Андрей пришел в себя гораздо быстрее, чем она. Все-таки ему как психологу постоянно приходилось наблюдать самые необычные проявления человеческой натуры.
– И кем вы туда устроились? – спросил он.
– Стриптизером, кем еще. Они больше всех получают.
– А что такого? – с вызовом произнесла Нинка. Ее маленький нос стал похож не просто на кнопку, а на вздернутую кнопку. – Кир суперски танцует! Он в студии занимался. А стриптизеры, между прочим, такие же артисты, как… – Она замешкалась, подбирая слово. – Как в Большом театре!
По всему ее виду нетрудно было догадаться, что она готова броситься на защиту своего гражданского мужа с таким же упоением, с каким только что командовала, что ему следует есть. Супружеская жизнь ей явно нравилась.
– Возможно, – кивнул Андрей. – Я об этом не задумывался. Оля, – вдруг сказал он, – я могу тебя подождать.
– Зачем? – вздрогнула она.
– Отвезу в институт. Или ты не в институт сейчас?
Ничего особенного не было в том, что он предлагал подвезти ее до работы. И в его вопросе ничего особенного не было тоже. Но Ольге показалось, что в голосе мужа мелькнула настороженная интонация. Так ли это, понять она не успела: Андрей больше ни о чем ее не спрашивал. Он молча смотрел на нее, ожидая ответа.
– Спасибо, я лучше прогуляюсь. – Она уткнулась взглядом в чашку. Совсем как зять-стриптизер. – Погода хорошая.
– Ну, как хочешь. Пока.
Дежурные поцелуи не были у них заведены. Когда-то Ольга об этом сожалела, потому что ей самым наивным образом нравились эти киношные поцелуи, их прелестная мимолетность. А теперь она рада была, что Андрей вышел из кухни просто так – показалось, что его поцелуй прожег бы ей щеку.
Нинка с Кириллом выскочили из дому сразу после завтрака, и Ольга осталась одна. Тишина пустой квартиры показалась ей зловещей, хотя раньше она любила такое вот короткое уединение перед рабочим днем.
Теперь день расстилался перед нею пустыней. Институт, занятия, назначенное на сегодня заседание кафедры – все это представлялось набором миражей, не больше. Неделя, проведенная без Сергея, вымотала Ольгу так, как выматывает путника одинокое странствие по Сахаре, потому и сознание ее стало выморочным, болезненным.
