приобщало его к повседневной жизни, делало его частью толпы. А для чего еще стоит работать в кино?
Они шли по набережной. Везде им встречались группки студентов, по большей части пьяных, распевающих песни за столиками баров, оформленных в стиле мексиканских столовых. Искусственная Мексика в Мексике, потому что владелец был фанатом «Сокровища Сьерра-Мадре».[40] Повсюду теперь одни декорации.
Джун рассказала ему историю своей жизни. Ее удочерили. Это его расстроило, он сделал ее сиротой во второй раз. Она выросла в Филадельфии, училась в частной школе в Мэриленде, в колледже в Вермонте, семестр в Японии, потом Нью-Йорк, работала в журнале, друг переехал в Лос-Анджелес, она переехала с ним, потом они расстались, она встретила Кахане, устроилась на работу в банке, это было два года назад. Ей было двадцать девять. Она любила своего отца и говорила о нем с уважением. Он был магнатом средней руки, великолепным спортсменом и гостеприимным хозяином. С матерью отношения были сложные. Был брат – студент юридического факультета в Станфорде. Биологический сын ее родителей. В ее словах звучала обида.
Они съели плохой ужин в большом ресторане, а затем снова гуляли по улицам, ведущим в гору, откуда из-за высокой церкви открывался вид на город.
Гриффин осмотрелся; он был уверен, что полицейские перестали за ними следить, после того как они вышли из отеля. Когда они поднимались по крутым ступеням, он повернул Джун к себе и прижал к решетке двери винного магазина.
– Что ты делаешь? – спросила она, зная ответ.
Поцелуй его испугал. Возможно, это был лучший поцелуй в его жизни. Возможно, он впервые целовал равного партнера. В чем причина? В Кахане или в Джун? Он почувствовал человека, которого убил? Или она почувствовала убийну, а через него – своего убитого любовника? Он понял, что она крупнее и выше большинства женщин, которых он целовал, крупнее Бонни Шероу. Он спал с актрисами, но они обычно прижимались к нему, ища защиты. Его принимали хрупкие женщины с тонкими косточками, но он всегда чувствовал себя самозванцем. Да, между ними был Кахане, они оба целовали что-то между ними, призрак, который их связывал. Они оба были по одну сторону зеркала. Он был способен на все. Он задрал ее платье, она целовала его сильнее. Его руки проникли в ее трусики, она схватила его за плечи. Он остановился. Она взяла его за руку, и они стали подниматься вверх по ступеням. Свернули на другую улицу. Он прижал ее к косяку двери и расстегнул ширинку. Задрал ее платье выше талии и потерся об ее широкий мягкий живот. Он не был уверен, сможет ли она кончить в таком положении, и опустил платье.
– Что не так? – спросила она.
Она была готова позволить ему кончить ей на живот в переулке? Да.
– Вернемся в отель.
Он знал: она подумала, что он боится лечь на тротуар.
Вернувшись в номер, он налил минеральной воды в бокалы для шампанского и вышел на балкон – посмотреть, на месте ли полицейские.
В саду никого не было. Джун подошла сзади и обняла его, прижавшись подбородком к его плечу. Он провел рукой по ее ноге, собрал в кулак платье и стал тянуть его вверх, пока его руки снова не оказались в ее трусиках.
Они лежали на постели и смотрели на верхушки пальм и крышу за садом. В комнате было жарко.
– Давай я включу кондиционер, – сказал он.
– Не надо. Мне так нравится. Тебе разве нет?
– Нравится.
Бонни включила бы кондиционер. Бонни пошла бы в душ, как только они бы вернулись. Бонни не позволила бы ему тереться членом о ее живот в мексиканском переулке посреди ночи.
Они прижимались друг к другу своими глупыми жирными телами и потели. Он не хотел проникать внутрь нее. Он ласкал ее рукой, нежно, и она кончила. Он дал ей отдохнуть и снова довел до оргазма. Она перевернула его на спину, и он смотрел, как она смотрит на него. Взглядами обменивались две формы жизни, два скопления организованных клеток, и он хотел, чтобы она увидела в его глазах убийство. Она поцеловала его, и он понял, что ей удалось увидеть одну лишь боль.
Он перевернул ее на живот и лег сверху, прижавшись всем телом. Скользя по влажной от пота поверхности, он кончил. Бонни бы обязательно пошутила насчет спермы, стекавшей по ее спине. Она бы тотчас вытерлась. Джун позволила ему лежать не двигаясь. Он лежал и смотрел, как сперма стекает с ее талии на постель.
Может быть, подумал он, сокамерники попросят его повторить эту историю. Они спросят, почему он ее не трахнул. И что он скажет? Ему было этого достаточно. Так они оставались равными. Ему не требовалось проникать в нее. Он знал, что сокамерники предложат другое объяснение, о котором он тоже подумал. Он не мог делить одно пространство с Дэвидом Кахане, он боялся призрака. Может быть, он хотел пощадить ее, чтобы после его ареста она могла заниматься любовью с другими мужчинами. Неправда, он не настолько щедр. Это была первая причина, и он придумал фразу, которая должна была вызвать улыбку сокамерника: «Я не мог поставить свою машину в гараж Кахане».
Утром он позвонил Дику Меллену домой. Ему сообщили, что адвокат уехал из города на выходные. Куда именно – неизвестно, но он обычно проверял сообщения после обеда. Если бы, подумал Гриффин, Меллен хотел сообщить ему о полиции и аресте, он бы уже перезвонил. Поэтому даже если дело было важное, оно могло подождать до понедельника. Вероятно, это было связано с работой, и Гриффин стал перебирать возможные варианты. Его уволили. Ему предложили работу в другом месте. А может, Мелен переходит в другую юридическую фирму и хочет спросить Гриффина, с кем тот останется – с ним или со старой фирмой. Нет, вряд ли он станет звонить Гриффину с подобной новостью, когда тот в отпуске, и, естественно, Гриффин не бросит Меллена. Левисон уходит со студии. А вот это возможно. Его место занимает Ларри Леви. Маловероятно – во всяком случае, пока. Адвокат звонил просто пожелать приятного отдыха и порекомендовать ресторан на пляже. Тоже возможно. Гриффин думал, как ему пережить выходные с мексиканской полицией на хвосте, не имея понятия, зачем звонил адвокат. Впереди были долгие два дня, суббота и воскресенье. Он мог сделать вид, что позвонил адвокату из бизнес-центра, и сказать, что ему нужно быть в городе в воскресенье на важном совещании. Она поверит. Но наблюдавшая за ним полиция, вероятно, ждала, когда он отправится домой. Они его задержат только в том случае, если он возьмет билет в другое место, не в Лос-Анджелес. Если он уедет из Пуэрто-Вальярта на два дня раньше, полиция Пасадены и Сьюзен Эйвери будут думать, что он не выдержал напряжения, и подкрадутся еще ближе. Лучше остаться. Лучше делать вид, что все в порядке. Представим, его арестуют в Лос-Анджелесе, когда он выйдет из самолета. «Почему вы покинули Мексику на следующий день после приезда?» Если он скажет, что у него совещание, Эйвери проверит, и они начнут докапываться, почему он солгал.
Я должен изображать из себя счастливого туриста и счастливого любовника, подумал он. За этой игрой выходные прошли быстро. После завтрака они поплыли на теплоходе в маленькую живописную бухту на юг от Пуэрто-Вальярта. Если бы за ними следила полиция, Гриффин заметил бы хвост. На палубе играл оркестр. Мексиканские пары танцевали, а американские туристы накачивались текилой и пивом «корона». Джун взяла Гриффина за руку и вытащила его на танцплощадку. Она купила ему две рюмки текилы и заставила двигаться под музыку. Он обожал ее за то, что она позволила ему затеряться в толпе. Он танцевал и был счастлив, что танцует. Круглолицые мексиканки в сандалиях на высокой толстой подошве прижимались к своим партнерам. Дети тоже танцевали. Американцы смотрели, а мексиканцы танцевали. Гриффин танцевал тоже. Он знал, что танцует плохо; алкоголь просто придал ему смелости, а то, что он не попадал в такт, не имело значения. Он двигался. Он целовал Джун и был счастлив. Он будет вспоминать этот день, сидя в тюрьме.
Они вернулись в отель, когда уже был вечер. Приняли душ и легли в постель, готовые заняться любовью. Но они устали – и уснули.
Гриффин проснулся первым. Было темно, на часах почти десять. Джун проснулась и смотрела, как он встал с постели и подошел к балкону. Полицейский опять стоял в саду.
Глупо делать вид, что он его не видит, подумал Гриффин, поскольку не заметить его было трудно. Лучше показать: гринго не так глуп, чтобы делать вид, будто мексиканцы невидимки. Полицейский смотрел на Гриффина. Гриффин кивнул. Полицейский наклонил голову. Это вселяло надежду, что если их арестуют,
