Не осталось, не прочтенной девой молодой. Тайным знаньям обучалась; птиц и тварей крик Разумела, понимала, как родной язык. Но жила, лицо скрывая кольцами кудрей, Всем отказом отвечая сватавшимся к ней. Та, которой в мире целом равной не сыскать, Разве станет о безвестном женихе гадать? — Но когда молва по свету вести разнесла, Что с высот Ризвана к людям гурия сошла, Что ее луна и солнце в небе породили, А созвездья и планеты молоком вскормили, — Каждый был великой страстью к ней воспламенен, И мольбы любви помчались к ней со всех сторон. Взять один пытался силой, золотом другой, Ничего не выходило. Падишах седой, Видя дочки непреклонность, выбился из сил, Но спастись от домогательств средств не находил. А красавица, которой был на свете мил Только мир уединенья, чьей душе претил Пыл влюбленных, отыскала гору в тех краях — Крутобокую, с вершиной, скрытой в облаках. Замок на горе воздвигла, где клубится мгла... Скажешь ты: на круче горной выросла скала. И она отца просила — отпустить ее, Тот, хоть не желал разлуки, детище свое Отпустил: как соты меда, спрятал в замке том, Чтоб назойливые осы не влетали в дом. Этот замок над обрывом каменным стоял, В небо бронзовые башни грозно он вздымал. В высоте над облаками он витал, как сон, Опоясан пропастями, крепко защищен. И оттоль княжна разбою тропы заперла, Глотки алчные заткнула, хищных изгнала. Ведь она в любой науке сведущей была, Чудеса умом крылатым совершать могла. Тайну всех светил небесных, мудрая, прочла, И на тайну тайн арканом мысль ее легла. Знала, что сухим и влажным делать надлежит, Отчего вода пылает, пламя холодит, Знала, что даруют звезды, что судьба творит, Отчего, как яркий светоч, разум наш горит. Отчего он, словно солнце, светит нам в пути; Знала все, что может людям пользу принести. Но когда в том замке стихли все тревоги в ней, Диво-дева отвратила душу от людей. И поставила у входа в горное нутро Много грозных талисманов, созданных хитро. Из гранита и железа — замка сторожа Высились, мечи в ладонях кованых держа.
