Лизе все сплетни о Корфе. Вот уж никуда не годится!
– Что я могу сделать? – с некоторым неудовольствием спросил князь. – Лиза сама принимает решение, с кем ей дружить, а с кем нет. Ты же знаешь, современные молодые люди ни с кем не считаются.
– Но можно хотя бы поговорить с ней!
– Я поговорил. По ее словам, ей просто весело. Мари очень забавная, а сплетням Лиза не верит.
Княгиня перегнулась к супругу через подлокотник кресла, прикрыла рот веером и прошипела:
– Если «забавная» Мари расстроит их свадьбу… Ты меня понял, Dimitri! Я тебя предупредила!
Но тут появились новые гости – Серж Мещерский, а следом за ним Никита Васильчиков со своей сестрой Еленой. Это была милая темноволосая девушка, которую портила разве что излишняя застенчивость. Кроме того, попав в столь блестящее общество, Елена сразу же отметила, что ее простое платье не идет ни в какое сравнение с туалетами присутствующих, и смешалась окончательно. Напрасно брат пытался развлечь ее разговором, она еле слышно что-то отвечала и конфузилась, а когда слуги принесли шампанское, ухитрилась опрокинуть бокал на свое платье. Впрочем, Александр даже не заметил этого, потому что его внимание привлекло новое лицо.
– Смотри, Антуан пришел, – сказал Серж, указывая на вновь прибывшего.
И в самом деле, это был Антон Потоцкий, но при виде его Александру на ум сразу же пришла меткая характеристика, которую дал графу покойный Лев. Как там в дневнике было? «Рыба, не то наполовину живая, не то наполовину дохлая…» Увы, Леон был недалек от истины. В молодом графе, несмотря на приятные и немного безвольные черты, и в самом деле было что-то водянистое. Даже глаза у него были как у рыбы – печальные и немного навыкате.
Завидев счастливого соперника, Антон весь подобрался, но, видимо, сумел себя пересилить и подошел к Корфу.
– Я слышал о вашей потере, – пробормотал он. – Сожалею.
И ладонь у него была безвольная и потная. Скользкая, как рыбий хвост. Невольно Александр почувствовал отвращение. Ему захотелось немедленно вытереть руку, которую только что сжимал Антуан, о что-нибудь, но он преодолел это желание и улыбнулся.
«Боже, какое у него злое лицо! – подумала в смятении Елена в тот момент. – Что бедный Антон ему сделал?»
А Антон смотрел на барона Корфа и думал, с каким бы удовольствием он навсегда стер улыбку с его самодовольной, бесстрастной физиономии. Но тогда Бетти стала бы горевать, а этого бы он не перенес.
– Значит, ты вернулся в общество? – весело спросил у Потоцкого Серж.
Антон смешался.
– Нет, я только за сестрой заехал. Где она, кстати?
Мари вернулась в гостиную с красными глазами, и брат сразу же встревожился.
– В чем дело, Мари? Сударь, это вы? – Он посмотрел на Александра, но встретил взгляд, холодный и блестящий, как клинок. Бедному Потоцкому немедленно захотелось провалиться сквозь землю.
– Полно, Антуан, – подала голос сестра. – Просто я расстроилась из-за… из-за Леона. Он был такой жизнерадостный, такой чудесный! А теперь его больше нет…
– Странно, что это с ним случилось, – пробормотал Антон и смешался окончательно. – Я хочу сказать, он ведь был такой хороший наездник…
– С каждым может случиться, – внушительно заметил князь Гагарин. – В конце концов, все люди смертны.
И хозяин дома самодовольно посмотрел на гостей, словно сказал невесть какую умную вещь.
Александр был почти рад, когда вечер подошел к концу. Прежде и нападки Мари, и присутствие ее брата, который косился на него, как на вора, похитившего у него, Антона, самое ценное, не смогли бы вывести Александра из себя, но в этот день, пропитанный скорбью и полный неприятных открытий, Потоцкие раздражали его. Как раздражали и самодовольный отец Бетти, и ее мать с поджатыми губами. Вообще сегодня все было не так, как надо. Начиная со взгляда девушки в светлом платье там, на лестнице в Зимнем дворце.
Однако все на свете кончается, закончился и этот утомительный, мучительный день. И наступил следующий – суббота, 28 февраля.
У Александра не было дежурства, и он мог делать что ему заблагорассудится, но в действительности ему не хотелось ничего. Никита сидел с матерью, Серж по субботам всегда приезжал к отцу и обедал с ним в огромной, мрачной столовой, причем за едой они обыкновенно не перебрасывались и десятком слов. Будь жив Лев, они бы с Корфом поехали в тир, поупражнялись бы в стрельбе, занялись бы фехтованием, а не то отправились бы в какую-нибудь ресторацию развеяться. Но Льва больше не было, и Александр не знал, чем себя занять.
Разве что навестить Бетти? Но он видел ее совсем недавно, а слишком часто ездить к девушке, пусть даже и невесте, не слишком прилично.
В конце концов, молодой барон решил просто пройтись по Невскому.
По проспекту сновала пестрая толпа гуляющих. Тут были все военные формы, генеральские эполеты, бобровые воротники, заячьи тулупы, соболя дамских шуб. Поток подхватил Александра и понес его за собой. Но вдруг и поток, и проспект, и Петербург перестали существовать, потому что на противоположном тротуаре показалась белокурая особа в светлой шубке, с карими глазами и черными бровями. За особой с видом мученика вышагивал незнакомый господин, нагруженный свертками, и уже по его физиономии Александр понял, что видит прохвоста каких поискать.
Амалия в сопровождении прохвоста завернула в лавку, торговавшую разными мужскими мелочами, и Александр, не утерпев, перешел улицу и тоже вошел в лавку. Едва прохвост выказал желание купить себе трость, как Корф сообразил, как именно он может отыграться.
– Будьте добры, заверните. Я беру.
Амалия, которая, чтобы не мешать дядюшке, рассеянно рассматривала кукол в витрине магазина напротив, в удивлении обернулась. Она на лету схватывала оттенки выражений, а в этих простых словах хоть и не крылось ничего оскорбительного, но тон их отдавал вызовом, да и попросту был неприятен. Если бы она была мужчиной, то решила бы, что незнакомый молодой офицер, определенно, нарывается на ссору.
– Амалия! – простонал расстроенный Казимирчик, видя, как от него навсегда уплывает вожделенная трость с сюрпризом, которую он даже не успел подержать в руках.
Офицер заложил руки за спину и свысока уставился на Амалию. Его лицо дышало такой ледяной враждебностью, что девушка невольно растерялась. Она не могла понять, что сделала, чтобы смотреть на нее так.
– Вы что-то хотите сказать, сударыня? – с убийственной вежливостью осведомился офицер.
Однако, если Амалия и была застигнута врасплох, то сейчас же опомнилась. К тому же она принадлежала к людям, которые никогда не лезут за словом в карман.
– Вам – ничего, – отрезала она тоном царствующей королевы. – Идемте, дядюшка.
– Но трость… – простонал Казимирчик, только что переживший крушение своей мечты.
– Найдем в другом магазине, – отозвалась Амалия по-польски. – Не забудьте наши покупки.
Александр заплатил за трость (которая была ему совершенно ни к чему), приказчик завернул ее в бумагу, аккуратно перевязал, и молодой человек вышел на улицу.
Ему было интересно, куда делась авантюристка, из-за которой погиб его друг Орест. Но авантюристка никуда не ушла – стояла у витрины игрушечного магазина напротив и рассматривала большую нарядную куклу в голубом платье. Возле Амалии с ноги на ногу переминался прохвост, которого она назвала дядюшкой. Наконец девушка не выдержала и потянула спутника в магазин.
Тут вся злость барона куда-то улетучилась, Александр почувствовал себя полным дураком. Хорош же он был – грубить девушке, которая до сих пор играет в куклы!
Ощущая глубокое недовольство собой, Корф сунул трость под мышку и зашагал к набережной Фонтанки.
«В конце концов, – сказал он себе, – я ее совершенно не знаю, и то, что произошло между ней и Орестом, меня не касается. А оскорблять женщину вообще некрасиво и недостойно порядочного человека. Интересно, сколько ей лет? И почему я так уверен, что она покупала куклу для себя? Может быть, у нее есть