Мохов судорожно глотнул:
— Так, а магазин при чем?
Бирюков улыбнулся:
— Вот и я думаю: чего вы раскричались?
— Я не кричу. Разговор у меня такой.
— Как украденные часы попали к Остроумову?
— На барахолке по блату я толкнул часики! Гад буду, за бесценок отдал!
— Как часы попали к Остроумову — настойчиво повторил Антон.
— Не был Остроумов в деле! Век свободы не видать, не был!
— Хватит, Павел…
Мохов ударил кулаком по тощей груди:
— Не хочу туфтить, не знаю. Пусть Федька Костырев раскалывается, его дело.
Бирюков внимательно смотрел на Мохова и понимал, что вся моховская бравада от трусости. Но почему он не боится Костырева? Почему так нагло все валит на него?
В уголовный розыск Бирюков вернулся только к концу рабочего дня. Степан Степанович был на каком-то совещании. Под стеклом на его столе лежала записка. «Антоша! Звонил Голубев. Самолет немного опаздывает. Игорь ведет себя хорошо. Контактов — никаких. Ждет. Ночевать приходи ко мне. Слава тоже будет. Поговорим», — прочитал Антон и, усевшись за стол, подпер руками подбородок.
Телефон зазвонил внезапно. Вроде бы знакомый мужской голос спросил Степана Степановича.
— Стуков на совещании, — сказал Антон.
— Извините, с кем разговариваю?
— С Бирюковым.
— Кажется, вы занимаетесь райцентровским магазином?
— Да.
— Это Айрапетов говорит. Мне надо с вами встретиться. Сегодня же, немедленно.
— Приезжайте. Буду ждать.
— Видите, какое дело… Я только что встретил маму. Не будете возражать, если мы сойдемся через полчаса, что называется, за круглым столом, скажем, в ресторане «Сибирь»? К слову, вы ужинали?
Бирюков вспомнил, что сегодня толком даже не обедал.
— Нет, не ужинал.
— Отлично! Значит, через полчаса — у входа в «Сибирь»?.. — проговорил Айрапетов таким тоном, как будто разговаривал с давним-предавним знакомым.
Антон затянул с ответом. Встречаться в такой обстановке с людьми, причастными к проводимому расследованию, он не имел привычки, но память сейчас подсказывала ему, что с рестораном «Сибирь» что-то связано по ходу дознания. Пауза была недолгой, однако Айрапетов поторопил:
— Ну, что вы раздумываете? Соглашайтесь…
«Там же Олег работает! — вспомнив рассказанное соседкой Айрапетова Верой Павловной об инциденте с Людой Сурковой, вдруг подумал Бирюков. — Надо воспользоваться случаем, чтобы понаблюдать за этим Олегом со стороны». — И ответил:
— Соглашаюсь.
— Отлично! — бодро воскликнул Айрапетов, словно обрадовался, и тут же положил трубку.
18. За круглым столом
У самого входа в ресторан Айрапетов разговаривал с моложавой, но заметно полнеющей женщиной. Он издали увидел Бирюкова и разулыбался так, как будто наконец-то встретил долгожданного друга.
— Знакомься, мама. Это сотрудник уголовного розыска, товарищ Бирюков, — сказал он женщине, когда Антон подошел к ним.
Женщина устало подала темную от загара, с дорогим браслетом руку, вежливо наклонила голову и назвалась:
— Евгения Петровна.
Бирюков тоже сдержанно кивнул, сказал свое имя.
Она бесцеремонно оглядела его, спросила:
— А отчество?
— Игнатьевич.
— Вы знаете, Антон Игнатьевич, на юге ужасные грозы. Нас почти полный день мариновали в аэропорту. Самолет не мог вылететь из-за каких-то невиданных разрядов…
— Мама, — перебил Айрапетов. — Кому это интересно?
Евгения Петровна глянула на него:
— Не сердись, Игорек, я так сегодня перенервничала, — и опять повернулась к Бирюкову. — Это вы такой молодой работаете в уголовном розыске? И не боитесь преступников? Ведь они бывают вооружены. Знаете, в нашем городе недавно был случай, о нем даже писали в газетах…
— Мы пойдем ужинать или будем без конца разговаривать здесь, — с улыбкой опять перебил Евгению Петровну Айрапетов.
— Конечно, Игорек, пойдем. Я ужасно проголодалась. Принципиально не могу есть в самолете, хотя там кое-что и подают.
Бирюков сразу заметил, что Айрапетов не то стесняется своей словоохотливой родительницы, не то боится, как бы она не наговорила лишнего. Игорь пытался перехватить инициативу разговора, но удалось ему это лишь в ресторане, когда Евгения Петровна, с видом знатока принялась сосредоточенно изучать меню.
— Я разыскал того сапожника, — полушепотом сказал он Бирюкову.
— Для чего вы это сделали? — спросил Антон.
— Попав в глупейшую историю, нельзя сидеть сложа руки.
— Мы разобрались бы и без вашего вмешательства.
— Не сомневаюсь. У меня была другая цель, чтобы он пришел к вам с повинной. Согласитесь, это лучший вариант. Ему за чистосердечное раскаяние меньше достанется, а вам работы уменьшится…
— Смотрите-ка, даже бастурма из филе есть! — удивилась Евгения Петровна. — Интересно, как это блюдо здесь готовят? Может быть, только одно название, — она положила меню на стол и грузно поднялась. — Игорек, ты, пожалуйста, заказывай, а я ненадолго отлучусь. Так сказать, в порядке обмена опытом пойду познакомлюсь с руководством этого заведения.
Айрапетов проводил ее коротким взглядом, вроде бы смутился:
— Не удивляйтесь. Мама работает директором крупного ресторана. Профессиональная гордость говорит. — Игорь закурил, положил на стол пачку «Нашей марки» и, повертев в пальцах газовую зажигалку, со вздохом сказал:
— Хотел сделать с сапожником как лучше. Я ведь из-за его дурости в свидетели попал…
— К сожалению, некоторые свидетели, стараясь оказать пользу делу, забывают, что от них требуется только одно — говорить правду, но не вмешиваться в расследование.
— Привычка бороться за справедливость. Не могу сидеть сложа руки, когда… — Игорь глубоко затянулся сигаретой. — Согласитесь сами: считанные дни до защиты диссертации и вдруг… нелепость с бритвой…
— Вы на самом деле спасли Остроумову жизнь?
— Положение было критическим. Однако большого ума для спасения не требовалось. Нужно было срочно сделать переливание крови. У меня оказалась подходящая группа. Операцию делал другой врач.
Бирюков взял лежавшую перед Игорем пачку «Нашей марки», рассеянно поразглядывал ее и спросил:
— Хорошие сигареты?
