Деборы он услышал:
— Один готов, Грэм! Один готов! В лепешку!
Скала плашмя обрушилась в щебень, подскочила и покатилась. Обернувшись, Грэм разглядел сквозь пелену пота, застлавшую глаза, как каменный монолит расплющил первого из киберов. Второй пытался было отскочить, но не успел — эти механизмы оказались на редкость медлительны. Скала зацепила его краем и со скрежетом потащила вниз.
Однако третий кибер успел подобраться достаточно близко. Он сноровисто карабкался по неровному склону, широко расставив манипуляторы. На то, чтобы раскачивать новую скалу, времени не было. И тогда Грэм схватил здоровенный булыжник и с размаху метнул в приближающуюся зеленую многоножку. Металлический панцирь хрустнул, и в стороны брызнули зеленые осколки.
Грэм пытался унять дрожь в руках, вызванную напряжением мышц. Но расслабиться все не получалось, Крутом валялись разбросанные останки трех киберов: раздавленные и раздробленные зеленые скорлупы, изуродованные до неузнаваемости блоки и платы…
Из горла Грэма выполз нервный смех. До чего глупо получается: киберы, с легкостью крошившие суперпрочный ситан, разваливаются на мелкие кусочки от одного удара камнем! Где тут логика?! Сплошная нелепость, а не сверхцивилизация!
Это глупо, если, конечно…
Ага!
…если это не входит в правила игры.
Грэма окатила холодная ненависть к невидимым игрокам. Он вдруг понял, что все роли в этой партии давно распределены, они с Деборой — две ничтожные фигурки, две пешки — были обречены с самого начала. Для игроков они представляли ценность лишь до тех пор, пока не исчерпаются последние резервы их сил, способностей и надежд. Этот мир получал садистское удовольствие, загоняя их в ситуации, за фронтиром которых они неизбежно сломаются. Предел есть у всего… и особенно у человеческих сил.
Снова появились киберы. Теперь они шли цепью, держа дистанцию в два-три метра. С противоположной стороны вершины не смолкал грохот срывающихся камней. Дебора все время что-то истошно кричала, но Грэм не вслушивался. Он вообще перестал рассуждать. В нем пробудился и вытеснил цивилизованного человека сражающийся за свою жизнь первобытный дикарь. Одну за другой он обрушивал обломки скал на зеленые панцири бездушных механизмов. Но вскоре пришлось отказаться от этой тактики — времени уже не оставалось на то, чтобы прыгать с места на место и предугадывать прихотливую траекторию падения обломков. Роботы подобрались слишком близко, они лезли отовсюду, и Грэм с хрипом и диким ревом без разбору хватал каменюки и, не целясь, швырял в удивительно хрупкие тела атакующих. Он ни о чем не думал, мозг фиксировал только физические ощущения: боль в яростно сжатых челюстях, колючую твердость камня, впивающегося в окровавленные ладони, наждак пыли в горле и легких, шершавость распухшего языка… Ему казалось, что время закольцевалось и один и тот же миг сражения повторяется бесконечно. Киберов не становилось меньше, хотя груды их останков росли. Волна зеленой саранчи грозила накрыть его с головой, так что и камни уже некогда было подбирать. Грэм просто хватал ближайшего кибера и с силой швырял его в других, не особенно заботясь кучностью «обстрела».
Он даже не сразу заметил, что механизмы оттеснили его к центру площадки. А заметив, он почему-то не испытал отчаяния. Наступил миг просветления, когда с глаз спала пелена ярости и он смог ясно воспринимать происходящее. Где-то на периферии сознания скользнула мысль, что такие просветления случаются перед смертью.
Камни закончились. Пятачок вершины сдавило зеленое многоножное ожерелье. Отступала, теснясь к Грэму, прихрамывающая Дебора. К ней подкрался один из киберов и тупой частью клешни нанес молниеносный удар по затылку. Из горла пантеры вырвался почти человеческий стон, и из последних сил, в невероятном прыжке она преодолела остаток расстояния до Грэма. Она рухнула у его ног, судорожно дернулась и замерла, потеряв сознание.
Грэм не сомневался, что ему суждено погибнуть здесь. Совершенно бессмысленный конец на безымянной горе… Но хуже всего было то, что он так и не узнает, кто и для чего затеял всю эту непонятную игру. Фигуру просто смахнут с доски за ненадобностью… Но сначала он все-таки даст этим гадам последний бой!
Киберы-многоножки медленно стягивали кольцо вокруг человека и лежащей у его ног пантеры. Исцарапанный, в висящей лохмотьями разодранной одежде, Грэм неподвижно застыл. Он чувствовал, что смертельно устал. Сил больше не было. И только холодная ярость полыхала в груди. Кто та сволочь, что уготовила ему и Деборе столь унизительную погибель? Зачем его, ЧЕЛОВЕКА, заставляют вести игру с безмозглыми механическими тварями? Почему их хозяева сами не рискнули сразиться с ним? Брезгуют или боятся, а?
Стиснув кулаки и откинув голову, он с гневом во взоре всматривался в пустое небо, будто бросая вызов невидимым игрокам. Он молчал, с потрескавшихся губ не слетело ни звука. Ладно, пусть игру он проиграл, но всегда остается последний шанс. Он готов был умереть, если бы ему дали возможность сомкнуть пальцы на горле игроков. Да, ради этого стоит умереть!
На какой-то миг его душу обдало холодной пустотой. Грэм словно превратился в полую фигурку, в пыльном и темном нутре которой настырным червячком шевельнулась чья-то чужая мысль. Она была почти неразличима: «Не надо… Зачем?.. Не все еще потеряно… Спасение еще может прийти… Оно непременно придет… Должно, потому что…»
«Потому что почему?!» — мысленно прорычал Грэм. Но чужая мысль не ответила. Может, потому что не могла, не имела права ответить?..
Грэм дико, во все горло, расхохотался. Он вдруг понял: ОНИ его боятся. Боятся, потому что знают, какой путь он может избрать. Киберы были уже совсем близко, но он больше не обращал на них внимания. Мозг работал с небывалой скоростью. Он призывал воспоминания: сначала дождливую ночь на веранде, затем вторжение светляков, шалаш на плоту.
«Нет! — в истерике взмолилась чужая мысль. — Это гибель!.. Спасение принесет…»
Силой воли Грэм привел в движение калейдоскоп воспоминаний. Вот оно, слабое место тех, кто прячется за границей его мира! Вот чего ОНИ боятся! Переплетаясь, перемешиваясь, будто в бесплотной бетономешалке, замелькали давно забытые картины: пятилетний Грэм сидит у отца на коленях в его старом звездолете; Балт Троол учит сына различать основные блоки управления… пальчик малыша слишком слаб, красная кнопка не поддается, и отец помогает ему, надавливая сверху загрубевшим большим пальцем. Грэму больно, но он терпит и зачарованно наблюдает чудо — вереницу вспыхивающих на панели световых сигналов… Точно такие же загорались во время его первого самостоятельного полета, совершенного в канун четырнадцатилетия; Балт Троол, чья борода уже окрасилась серебром, устроился в соседнем кресле и одобрительно кивает. Таким он его и запомнил, а еще отложились в памяти похороны отца, горы живых цветов на свежей могиле, незнакомые, инопланетные ароматы, светлые дорожки слез на багровом, морщинистом лице незнакомого старика, и как сам он изо всех сил пытается не пустить наружу горький ком, рвущийся из горла… И вот он уже в кабинете Хуана Ивановича Смита — в тот самый день, когда юному Грэму доверили выполнить важную для всей Галактики миссию… А теперь он снова мальчишка, карабкающийся на дерево у недавно выстроенного отцом дома; даже сюда, на самую верхушку дерева, доносится запах смолы от дощатых стен; кора под руками шершавая, но все равно чуточку скользит от наслоившейся пыли — уже много недель не было дождя; Балт Троол сидит на веранде в кресле-качалке и лениво потягивает сок, задрав лохматую бороду к небу; при этом он не забывает время от времени с напускной сердитостью покрикивать: «Осторожнее, Грэм, ты слишком высоко забрался!»; ноги теряют опору, руки хватаются за воздух, но он успевает сделать кувырок, в груди и животе какой-то свинцовый шар, мгновение он видит тревожный блеск отцовских глаз, но движения точны — пальцы мертвой хваткой впиваются в ветку, и Балт Троол с облегчением смеется: «Ну, Марта, космонавт из парня выйдет что надо — реакция у него прямо-таки кошачья!» — а гордый собою Грэм ловко соскальзывает по толстому стволу…
Бешено вращалась мельница воспоминаний. На секунду сквозь это мельтешение, словно нарисованная на прозрачной пластинке, проявилась неясная картина реального мира: раскаленное солнце, голая вершина, Дебора, вытянувшаяся у его ног, и неподвижно застывшие киберы — возможно, отключенные своими хозяевами, которые и сами теперь оказались в опасности. Но Грэм решительно
