Братская ГЭС

и, как лава, из глоток в семнадцатом
сокрушающее:
             «Долой!»
Но вновь,
          оттирая правду назад,
неправда к власти протискивается.
И вот,
       пирамида,
                 взгляни:
                          Петроград.
Временное правительство.

* * *

Под вихрь витийственных словечек,
о славе грезя мировой,
скакнул в премьеры человечек
с вертлявой полой головой.

Он восклицал о прошлом горько.
Он лясы лисанькой точил,
а потихоньку-полегоньку
все то же прошлое тащил.

«Народ! Народ!» -
                  кричал под марши,
но лучше уж бесстыдный гнет,
чем угнетать народ, как раньше,
крича:
       «Да здравствует народ!»

Следили Зимнего колонны
ловчилу в шулерском дыму
с крапленной мастерски колодой
министров, надобных ему.

Он передергивал шикарно,
но пальцы чувствовали крах.
Так шла игра. Менялись карты,
но оставался тот же крап.

А в Зимнем все еще банкеты.
Бокалы узкие звенят,
и дарят девочки букеты,
как это дамы им велят.

И в залах звон, как будто бал там,
и подхорунжий с алым бантом
при николаевских усах
стоит у двери на часах.

И вот, подняв бокал с шампанским,
встает премьер с лицом шаманским,
с просветом в хилых волосах.

Здесь революцией клянутся,
за революцию здесь пьют,
а сами ссорятся, клюются
и все на свете продают.

У них интриги и раздоры,
хоть о единстве и галдят,
и Ярославли и Ростовы
на них презрительно глядят.

Их презирают и солдаты,
и те, кто сеют и куют,
и человеки, что салаты
им, изгибаясь, подают.

С усмешкой сумрачной и странной,
сосредоточен, хитроват,
на их машины под охраной
глядит рабочий Петроград.

Он видит, видит их бессилье.
Еще немного - и пора...
Игра в правительство России -
всегда опасная игра.

* * *

Глядит пирамида,