Братская ГЭС

                 как тяжко, огромно,
сопя,
      разворачивается «Аврора»,
как прут на Зимний орущие тысячи...
Глядит пирамида
                все так же скептически:
«Я вижу:
         мерцают в струенье дождя
штыки - с холодной непримиримостью,
но справедливость, к власти придя,
становится несправедливостью.
Людей существо - оно таково...
Кто-то из древних молвил:
чтобы понять человека,
                       его
надо представить мертвым.
Тут возразить нельзя ничего.
Согласна, но лишь отчасти.
Чтобы понять человека,
                       его
надо представить у власти».
Но Братская ГЭС
                в свечении брызг
грохочет потоком вспененным:
«А ты в историю снова всмотрись.
Тебе я отвечу Лениным!»

ИДУТ ХОДОКИ К ЛЕНИНУ

Проселками
          и селеньями
с горестями,
            боленьями
идут
     ходоки
           к Ленину,
идут ходоки к Ленину.
Метели вокруг свищут.
Голодные волки рыщут.
Но правду крестьяне ищут,
столетьями
            правду ищут.
Столькие их поколения,
емелек и стенек видевшие,
шли,
     как они,
              к Ленину,
но не дошли,
             не выдюжили.
Идут ходоки,
             зальделые,
все, что наказано, шепчут.
Шаг
    за себя делают.
Шаг -
      за всех недошедших.
А где-то в Москве
                  Ленин,
пришедший с разинской Волги,
на телеграфной ленте
их видит
          сквозь все сводки.
Он видит:
          лица опухли.
Он слышит хрипучий кашель.
Он знает:
          просят обувки
несуществующей каши.
Воет метель,
             завывает.
Мороз ходоков
              корежит,
и Ленин
        себя забывает -
о них
      он забыть
                не может.
Он знает,
          что все идеи -
только пустые «измы»,
если забыты на деле
русские слезные избы.
...Кони по ленте скачут.
Дети и женщины плачут.
Хлеб
     кулаки
            прячут.
Тиф и холера маячат.
И, ветром ревущим
                   накрениваемые,
по снегу,
          строги и суровы,
идут ходоки