том, что будь заключенные на свободе, то девять несчастных из каждого десятка побежало бы в БББ. А что такое БББ, никто в Ошараш-Ишеварнадии не знал. Как и в Точке RU — что такое МММ.
Глава тридцать шестая
Фил О'Шанс, не соблазнился заключительными мероприятиями на презентации общества страховой медицины. Хотя после того, как он омолодился, у него возродились сексуальные потребности и восстановились возможности. И он бы с удовольствием уединился бы с любой из предлагаемых девиц, если бы не знал, что собой представляют хозяева, да и гости на этой презентации. С ними было опасно заниматься такими развлечениями. Наверняка Марта Макарьевна записывала оргии на видеомагнитофоны, чтобы потом в случае необходимости шантажировать любителей поразвлечься на халяву. Да разве он не мог любую из них нанять на секс-сеанс?
Поэтому Фил решительно направился к выходу. Его окружали четыре телохранителя в бронежилетах и с автоматами наизготовку — предосторожность не лишняя, поскольку он претендовал на землю под Кремлем. Прикрывая своими телами клиента, они усадили его в бронированный «Мерседес», который рванул с места и помчался по столице, не обращая внимания на дорожные знаки, светофоры и служивых, заискивающе отдающих честь.
В полной безопасности к Филу вернулись сексуальные фантазии — уж очень аппетитных цыпочек приготовила хозяйка. К сожалению, редко какая женщина, увидев его голым, не теряла сознания. Подумав об этом, мистер О'Шанс тяжко вздохнул. Он готов был отдать свои миллиарды, отказаться от десятков заводов, принадлежавших ему, даже от претензий на землю под Кремлем, если бы его избавили от чудовищной болезни.
Давно, когда Аэроплан Леонидович у себя дома возложил ему на голову корону советских кооператоров, он почувствовал, как его тело стремительно молодеет и наполняется энергией. В тот момент у него из копчика что-то вылупилось. Пробило кожу и торчало, упираясь в штанину. Но тогда Филею Аккомодовичу было не до того. У подъезда поджидали рэкетиры Гриши Ямщикова. Они раскатали губы на деньги за две атомные лодки с полными комплектами межконтинентальных баллистических ракет. Ему предлагали и с ядерными боеголовками, все равно, мол, их ждет утилизация, но Филей Аккомодович вежливо, чтобы не задеть ненароком у продавцов офицерскую честь, отказался.
А ведь ему удалось исхитриться, придумать хитроумнейшую схему, благодаря которой Гриша якобы перечислял огромную сумму на нужды августовского переворота. На самом же деле они заструились в заокеанском банке на счет мистера Фила О'Шанса.
Вначале он думал, что на копчике у него нарядился огромный чирей. Только вел себя странно — не болел, а рос. Как-то Фил в американском отеле рассмотрел его в трюмо и понял, к своему ужасу, что у него хвост. И ступни ног округляются, превращаясь в копыта. И на лбу заметил два бугорка, явно обещающие превратиться в рога.
В панике бросился к знаменитому доктору и экстрасенсу в одном флаконе. Тот, получив от него кучу денег, философски рассудил: «Такие случаи атавизма встречаются. Живите спокойно, словно у вас никакого хвостика, никаких копыток и рожек совсем нет». Когда Фил поинтересовался, будет ли все это хозяйство расти и дальше, знаменитость сделала какие-то пасы над магическим стеклянным шаром и ответила: «Прогноз благоприятный. Но будут ли они расти и дальше — даже я вам не могу сказать. И никто не скажет. Для этого надо расшифровать все ваши гены, смоделировать их поведение в будущем. Пока это не под силу медицине и не по зубам даже вашим деньгам».
Если медицине не под силу, то Филей Аккомодович вернулся на родину в маске, чтобы никто его не узнал, посетил множество экстрасенсов, колдунов и ведьм. В перерывах между визитами скупал, давая взятки чиновникам, по дешевке фабрики, заводы, дома, корабли, нефтяные промыслы. Хвост рос как на дрожжах, увеличивались и становились острее рожки, а все тело покрывалось густой пегой шерстью. И в мыслях мистер Фил не просматривал взаимосвязь между стремительным расширением священной и неприкосновенной его частной собственности и таким же стремительным ростом бесовских признаков. Он покупал новейшие средства для борьбы с волосами, обмазывался ими от шеи до копыт. Шерсть отваливалась клочьями, рога и копыта как бы линяли, сбрасывая верхний слой и обнажая нежную розоватую фактуру обновленных копытец и рожек. Лысый хвост ему совсем не нравился, но спустя два-три дня все начиналось сначала.
Ко всем несчастьям добавилось еще одно — лицо катастрофически старело. Чтобы сдержать старение, ему вшили в кожу лица золотую арматуру. Его перекосило так, что самому стало страшно смотреться в зеркало. Закачали в щеки силикон, с трудом придали ему относительно человеческий вид. Филей Аккомодович заказал по прежним своим фотографиям маску и напяливал ее, как Фантомас, когда надо было покинуть загородный дом. Теперь он крайне редко показывался на людях, а приглашение на презентацию общества страховой медицины принял в надежде на то, что там будут светила медицины и что среди них, быть может, удастся отыскать нужного специалиста. Однако никаких светил на шоу не пригласили.
Как-то отшельника в загородном доме посетил ветеран ньюголдордынской демократии Збигнев фон Залупски. Вдвоем они замыслили приватизировать несколько участков российской государственной границы и таможни, расположенные на них. К удивлению фон Залупски, Кремль оказался не настолько продвинутым рыночно, как было принято считать на Западе. Чиновники даже взяток за реализацию этого проекта не брали! Фон Залупски, как известный аналитик-кремлеед, предположил, что граница давно уже приватизирована, но тайно, и тогда this country следует обвинить в грехе закрытости. Если же причиной было то, что он не являлся ее гражданином, тогда это грех дискриминации, что вызывающе противоречит законам рынка и требованиям Межордынского данайского фонда. Короче говоря, они размышляли над тем, как прищучить Кремль тем обстоятельством, что земля под ним по праву принадлежала Филу О'Шансу.
Хозяин был не в духе и не в состоянии плести интриги. Фон Залупски слышал, что Фил много болеет, и чтобы вдохновить партнера, воскликнул:
— Дружище, все болезни как рукой снимет, если ты обратишься к мистеру Около-Бричко! Еще во времена перестройки он наградил почти всех американцев, проживающих тогда в Москве, удивительной способностью с помощью так называемого физико-механического экстрасенсирования. Мы своими лбами сделали сферу из стены металлического гаража. У кого нос был рубильником — прошивал металл как зубилом. Необычные свойства ФМЭ получила большая группа конгрессменов и сенаторов. Ох, и славную потасовку мы устроили в палате представителей и в сенате после возвращения в США! После этого никто из нас ничем не болел. Иммунитет к заболеваниям стопроцентный — даже СПИД не пристает!
Вдохновенный спич фон Залупски зажег слабенький огонек надежды. Не верил Фил уже никаким экстрасенсам, а тем более кому — Около-Бричко, известному институтскому дураку да еще и реактивному! Когда Фил, тогда Филей Аккомодович, временно руководил НИ-НИ тонких бездоходных технологий, он не уволил его лишь потому, что кто-то же должен был коллектив потешать. Теперь он вознесся на вершины власти. Что же, дуракам у нас везде дорога. Но не давало покоя и сомнение: а вдруг? Тем более, он не забыл, как Около-Бричко возлагал ему на голову корону советских кооператоров.
С немалыми трудами Филу удалось встретиться с министром Около-Бричко в приватной обстановке — в отдельном кабинете суперэлитарного клуба. Аэроплан Леонидович прекрасно выглядел — молодо и подтянуто, вел себя раскованно, энергично, говорил громко и начальственно. Фил завидовал его в меру загорелому лицу, блеску в глазах, решительным движениям во время обеда. Даже тому, как он хлестал виски фужерами, лишь покрякивая от удовольствия, и рвал зубами печеное мясо. Не отрезал кусочками изобретенными им же ножевилками, которые в здешнем заведении держали специально для господина министра и его гостей.
— Так в чем суть проблемы, Филей Аккомодович? — требовательно перешел Около-Бричко к деловой части обеда.
— После того, как вы надели на мою голову так называемую корону кооператоров, у меня пошли серьезные нелады со здоровьем, — пустился на рискованную хитрость Фил.
— Не смешите, Филей Аккомодович! Вы, надеюсь, не забыли, как подремывали от старости и слабости
