качественных песенных текстов, но и вполне достойных произведений поэзии, в которых мат выглядит органичным элементом. Употребление ими грязных выражений не имеет ничего общего с пьяными диалогами на кухнях или трехэтажными конструкциями, которые можно услышать в свой адрес в очередях и общественном транспорте. И закрывать на это глаза так же странно, как и не признавать некоторые скабрезные опусы Пушкина как важную часть его творческого наследия. Ну а то, что использование ими обычной ругани в песнях — это не безответственный поступок, мальчишество и чистое желание выделиться, имеет бесчисленные подтверждения в высказываниях самих музыкантов. Уровень развития и образованность этих людей значительно выше, чем у тех, кто с отвращением морщится, заслышав их песни.
«Моя лирика и мои песни уже сами по себе ненормативны. На х… можно послать кого угодно, и этим ничего не добьешься. Я читаю тексты с матом не потому, что хочу материться, а потому что ненормативная лексика — это прием, это естественно и это нормально. Потому что литературным языком о многих вещах сказать проблематично» (Дельфин).
«У нас интимная жизнь табуирована. И когда мы изъясняемся матом между собой, мы рушим барьеры и тем самым говорим, что мы открыты друг другу и у нас общение неформальное. А те ситуации, которые описаны в песнях, — это пограничные ситуации между жизнью и смертью. И поэтому мы материмся» (Сергей Шнуров).
МУЗЫКА И НАРКОТИКИ
— Приходи завтра на концерт «Рок против наркотиков».
— Это что, вроде как «Пчелы против меда»?
Период «золотого века» хиппи и то время, когда порцию ЛСД можно было приобрести без рецепта в любой цивилизованной американской аптеке, не прошел бесследно. Он оставил неизгладимую печать, а в глазах истеблишмента[45] — просто несмываемое пятно на образе музыканта, вернее, рок-музыканта. По объяснимым причинам представители именно этого направления ассоциируются со всеми видами наркотиков, как Сцилла — с Харибдой, а Том, соответственно, — с Джерри. К счастью, это совершенно не подкрепляется действительностью. Но ассоциации бывают двух разновидностей.
То, что было почти аксиомой в конце 60-х годов прошлого века, стало анахронизмом в начале века нынешнего. Похоронив сотни своих друзей и коллег, не рассчитавших дозу или захлебнувшихся в собственной блевоте, те, кому довелось выжить, призадумались и кардинально пересмотрели взгляды на жизнь. Перевалившие за тридцатилетний рубеж рок-идолы отсидели свое в наркологических клиниках, обзавелись наконец семьями, животиками, роскошными виллами и поняли, что жизнь в общем-то недурна и без сильных стимуляторов. Буйной и стремящейся во всем подражать своим кумирам молодежи поседевшие хиппи рассказывали совсем не сказочные истории о шприцах и таблетках. Воскресший Игги Поп слезно благодарит Дэвида Боуи, вытащившего его из наркотической трясины. Конечно, не на всех это подействовало, но здоровый образ жизни постепенно стал входить в моду и среди рок-музыкантов. На смену транжирящим жизнь сидам барретам и джими хендриксам пришли прилежные семьянины и домоседы Стинг и Марк Нопфлер[46]. Подоспевший СПИД застает уже более сдержанное в своих порывах поколение, которое «ведает, что творит», поэтому не наблюдается повального ухода рок- кумиров из жизни, а смерть Фредди Меркьюри воспринимается как трагическое, но исключение из правила, так же как и личность Курта Кобейна, чья жизнь на грани была последним ярким напоминанием о безумной «золотой эпохе» рок-н-ролла. Старички советского рок-подполья вроде Гребенщикова и Шевчука без тени сомнения говорят о том, что под кайфом и под хмельком ими не было написано ни одной нормальной строчки. Многие из тех, кто выходит на сцену с гитарами сейчас, — образец приличия и благопристойности, некоторые из них только по чужому опыту знают, что такое ломки и поиски чистяка[47]. Они рекламируют «Пепси-колу», а не переписывают рецепты одурманивающих блюд, которые сочинил гуру Тимоти Лири[48].
Бледный, нездоровый вид юнцов, нервно бьющих по гитарным струнам и надрывно кричащих, долго был единственным и неповторимым образом музыканта, который сидит на игле или на колесах. Эстраде и всей так называемой легкой музыке, предназначенной для ног, долго удавалось пускать пыль в глаза общественности, прикрываясь зарядом положительных эмоций. Однако постепенно ситуация стала меняться. Дамы и господа, которые к рок-музыке не имеют даже отдаленного отношения, а о том, кто такие хиппи, слышали только от родителей, стали все чаще попадать в психбольницы и наркодиспансеры. У Лайзы Миннелли и Уитни Хьюстон разве что слепой не заметил бы недвусмысленные круги под глазами, которые красноречиво свидетельствуют о насыщенных наркотических буднях. Вышедшая на пик своего развития клубная культура одним из своих специфических атрибутов имела не что-нибудь, а экстази. Оказалось, что новое поколение, выбирающее рейв и техно, выбрало заодно и пристрастия своих предшественников, которые танцевали под совсем иные ритмы. В классической связке — sex, drugs, rock-n-roll — стало возможным менять последний элемент на любой другой, и суть от этого не менялась.
МУЛЬТФИЛЬМЫ
Взбудораженный Дядя Федор вбегает в дом:
— Матроскин! Твоя корова теленка полосатого родила!
Матроскин (с достоинством):
— Мррр… Моя корова. Что хочу — то и делаю!
Наверняка вам приходилось хоть раз в своей жизни выдерживать полупрезрительные взгляды взрослых людей, когда они видели, как вы, тоже экземпляр не первой молодости, с восхитительно- идиотским выражением лица уставившись в телеэкран, смотрите мультик. Не исключено, что вы сами одаривали кого-нибудь таким убийственным взглядом, пожимали плечами и мысленно крутили пальцем у виска. Объяснение подобным действиям может быть лишь одно — популярное заблуждение, согласно которому мультфильмы предназначены для детей, поэтому взрослым смотреть их негоже.
Помните, в советское время существовал такой жанр, как «мультфильмы для взрослых». Анонсируя их в программе, все издания предусмотрительно напоминали об этом, следует понимать, для того, чтобы (не дай бог) этого безобразия не увидели дети (сейчас, кстати, такого не наблюдается; дети подтянулись к уровню взрослых — акселерация). При этом подрастающему поколению реально ничего особенно не угрожало: это был либо социально-памфлетный сюжет в стиле газетной карикатуры (что-то вроде приключений «Великолепного Гоши»), либо рисованные голенькие дядя и тетя, которых застает в постели не вовремя вернувшийся из командировки другой дядя. Ни одного стоящего мультика, рекомендованного для взрослых, припомнить что-то не удается. Да и не об этом речь.
Настоящим «Клондайком» и пищей для окрепшего с возрастом ума оказывается порой именно то, что похоже вроде бы на детские игрушки. При внимательном просмотре такой анимации выясняется следующее: интеллекта самого способного шестиклассника здесь окажется мало для переваривания хотя бы половины. В подобных мультфильмах инфантильность и простота являются только их верхним слоем. Когда в течение двадцати лет периодически смотришь на галлюцинирующее-пластилиновый поток образов из мультхита
