стол, а там уж дело справляем.
— Ну и какие дела были у них к вам?
— Василий Пузырев, шофер ихний, ночевал как-то. Наутро машину чуток подремонтировал. Подсобил я ему. А долговязый у них есть, по-чудному зовут его все…
— Колумб?
— Во-во. Тот по охотницкому делу наведывался. Ружье у него шестнадцатого калибру, жаканы у меня попросил. Михайло Потапыч в лесу встретится, его дробью не возьмешь, верно ведь?
— А Степан Азаров у вас часто бывал?
Эпов вздохнул:
— Один раз. Когда всем коллективом были.
— По какому-нибудь делу обращался к вам?
Петр Григорьевич, подумав, сообщил:
— Так, разговорились, я хотел у него кое-какой ненужный инвентарь приобрести, а он говорит: может, мне яд змеиный нужен…
Вера Петровна насторожилась.
— Как он это предлагал?
— Говорит, инвентарь — имущество института ихнего, а яд — пожалуйста.
Следователь внимательно посмотрела на Эпова.
— Вы можете припомнить подробно ваш разговор?
— А почему бы и нет. Я спрашиваю: не продадут ли мне вагончик, когда уезжать будут. Цена-то ему, наверное, поменьше, чем провоз его по железной дороге. Я бы соответствующее ходатайство представил от профкома, что употреблю его для пасеки. Удобно ведь. И государству выгодно, и мне. Шутка ли дело — тащить его в такую даль. Я знаю, сколько стоит платформа до Владивостока. Да главное, разбазарят его по дороге…
— А как вам Азаров предложил яд? — перебила Вера Петровна.
— Говорит, вагончик — собственность института, а насчет яда может посодействовать. Я думаю, зачем мне яд? Слыхивал, конечно, что им разную хворь лечить можно, радикулит и прочее, но сам не страдаю, и в доме никто не жалуется. Если немочь какая — банька, она лучше любых санаториев.
— Постойте, Петр Григорьевич, Азаров вам серьезно предлагал яд?
Эпов почесал затылок:
— И я вот думаю…
— Так серьезно или нет?
— А кто его знает?
Вера Петровна задумалась.
— Хорошо. Какие взаимоотношения были у вашей дочери со Степаном Азаровым?
Эпов нахмурился:
— А это спросите у них. Я своей дочери озоровать не даю…
— Значит, чисто служебные?
— Только служебные, — подтвердил Эпов. — Не то разговор простой.
— Спасибо, Петр Григорьевич. Пожалуйста, ознакомьтесь с протоколом и распишитесь.
29
После памятного разговора у Веры Петровны установились с Холодайкиным сухие, официальные отношения. В этот раз он сам зашел к ней в кабинет.
— Получили результаты экспертизы?
— Получила. Садитесь, Алексей Владимирович. Во флакончике были остатки сухого змеиного яда. (Врио прокурора удовлетворенно закивал головой.) На флаконе отпечатки пальцев Азарова.
— Как он это объясняет?
— Результаты экспертизы прибыли только сегодня. Я нарочным послала Азарову повестку.
— Какие вы выдвигаете версии?
— Есть несколько. Яд мог взять Азаров. Один. Вторая версия — вместе с Гридневой. Третья — это могла сделать Гриднева одна. Четвертая — Азаров это сделал с кем-нибудь другим. — Седых задумалась. — А может, это вообще сделал кто-нибудь другой.
— Туманно, туманно. Пожалуй, мы можем инкриминировать пропажу яда Азарову, — сказал Холодайкин.
— Почему именно ему? Из показаний следует, что Азаров хороший, честный бригадир.
— Клинычев утверждает, что Азаров со всех сторон вел себя халатно, попустительствовал пьянству…
— Это надо проверить. У Клинычева самого рыльце в пушку…
— Погодите, — оборвал следователя Холодайкин. — Скорин еще не передал нам дело. Не располагая материалами, мы не имеем права делать выводы относительно Клинычева. Я считаю, что у нас есть все основания предъявить обвинение Азарову.
— А я считаю, что это еще рано делать. Мы имеем лишь косвенные и весьма отдаленные от сути дела улики.
— Их вполне достаточно. Первое — факт пропажи яда. Второе — наличие отпечатков пальцев на флакончике из-под яда… Третье — показания Эпова. Азаров предлагал продать ему яд.
— Может, это была шутка?
— Хороша шутка! Это уже факт. И пока Азаров будет расхаживать на свободе, у него есть возможность замести следы. Короче, пишите постановление. Санкцию на арест я дам.
— Алексей Владимирович, — мягко сказала Седых, — давайте еще немножко подождем, разберемся…
— Вяло, вяло вы дело ведете, Вера Петровна, — поморщился Холодайкин. — Вот увидите, как посадим его в КПЗ, сразу все завертится.
— И все-таки я настаиваю повременить с этим, — негромко, но твердо сказала следователь.
— Смотрите, — поднялся врио прокурора. — Я, как старший товарищ, дал вам совет. Во всяком случае, отберите у него подписку о невыезде.
В этот же день Седых взяла у бывшего бригадира змееловов подписку о невыезде. А на следующий день, когда они снова сидели с Холодайкиным над делом о пропаже яда, дверь распахнулась, и на пороге появился младший лейтенант Семен Трудных. Он приложил руку к козырьку и повернулся сначала к Седых, но потом, решив, что следует все-таки доложиться старшему по должности, обратился к Холодайкину:
— Разрешите доложить, товарищ временно исполняющий обязанности прокурора?
Алексей Владимирович слегка поморщился от напоминания, что он «врио», и сказал:
— Зачем такие формальности? Докладывай…
— Сегодня, товарищ врио районного прокурора, я рано утром прибыл по личным делам в аэропорт. Народу — не пройдешь. Два дня нелетная погода была…
— Если можно, короче, — нетерпеливо бросил Холодайкин.
— Это можно. Смотрю, гражданин Азаров ходит…
Холодайкин посмотрел на Седых, присел на стул и стал слушать внимательно.
— Я веду за ним наблюдение, — продолжал Трудных более уверенно, заметив, с каким интересом внимает ему врио прокурора, — памятуя, что у гражданина Азарова подписка о невыезде за пределы района. Объявляют посадку. Я продолжаю наблюдать. Азаров направляется с другими пассажирами на посадку к самолету. Значит, хотел улететь. Я тогда подхожу к нему и говорю: так-то и так, мол, не имеете права нарушать. Пришлось гражданину Азарову билетик сдать. Вместе со старшим сержантом Воробьевым мы доставили гражданина Азарова сюда, зная, что он проходит по делу…
Холодайкин одобрительно кивнул Семену Трудных:
— Вы действовали находчиво и сообразительно, товарищ младший лейтенант. Я сообщу об этом
