начальнику РОВДа.
— Стоять на страже — наша служба, — отчеканил Трудных.
Врио прокурора, усмехнувшись, посмотрел на Седых.
— Ну, что вы скажете? (Седых пожала плечами.) Теперь вы тоже будете возражать против ареста Азарова?
— Все-таки я бы повременила, — задумчиво ответила следователь.
— Не пойму, что вы за человек! — раздраженно сказал Холодайкин и приказал младшему лейтенанту: — Введите Азарова.
Степан Азаров вошел в кабинет с маленьким, какие бывают у спортсменов, чемоданчиком и плащом через плечо. Он угрюмо посмотрел на следователя.
— Куда вы собирались, гражданин Азаров? — обратился к нему Холодайкин.
— В Москву.
— И надолго?
— На два дня. У меня законный отгул, — так же угрюмо отвечал бывший бригадир.
— Как же вы решили уехать, когда у вас подписка о невыезде? — продолжал врио прокурора; Степан промолчал. — Может быть, вы нам скажете, к кому направлялись в гости?
— К Гридневой.
Холодайкин бросил быстрый взгляд на следователя. Лицо Веры Петровны ничего не выражало.
— И адрес у вас имеется?
— Нет, только телефон… — Степан засунул руку во внутренний карман пиджака, но потом медленно ее вынул, глядя прямо в глаза Холодайкину, наблюдавшему за ним с откровенной подозрительностью.
— Что, нет у вас никакого телефона, очередные сказки? — саркастически усмехнулся врио прокурора. — Не хотите давать сами, не надо. Мы ведь все равно узнаем…
Азаров достал записную книжку и швырнул ее на стол. Из нее вылетела фотография и, описав дугу, мягко упала у ног Холодайкина. Алексей Владимирович поднял с пола снимок. На нем были запечатлены у бревенчатой стены Степан и Гриднева. Оля улыбалась. Степан чуть насмешливо смотрел в объектив.
— Дайте фотографию, — глухо сказал Азаров.
— Это кто? Гриднева? — строго спросил врио прокурора.
Младший лейтенант осторожно подошел к Холодайкину и, заглянув ему через плечо на фотографию, подтвердил:
— Точно она, Гриднева.
И вдруг Азаров стал остервенело доставать из карманов все, что там находилось, и бросать на стол, приговаривая:
— Нате, смотрите, ройтесь…
Один из карманов брюк так и остался у него вывернутым.
— Азаров! — закричала Вера Петровна. — Вы что — мальчишка? Возьмите себя в руки.
Бывший бригадир посмотрел на нее зло:
— Знаю я вас! В душу лезете человеку, чтобы дело пришить…
— Как вы разговариваете с представителем закона! — вскричал Холодайкин; Азаров замолчал. — Отвечайте, какое дело было у вас к Гридневой? (Степан не реагировал на его слова.) Вас спрашивают или нет?
— Это не входит в вашу компетенцию, — мрачно бросил Азаров.
— Это мы еще посмотрим… Товарищ младший лейтенант, свяжитесь по этому номеру с Москвой. — Холодайкин показал Семену Трудных записную книжку Азарова. — Из моего кабинета. Выясните, чей это телефон и, в общем, все, что надо.
— Слушаюсь!
— Скажите, пусть срочно соединят! — продолжал врио прокурора. — По молнии. Если что, сошлитесь на меня.
Семен Трудных бросился выполнять поручение.
— Азаров, — спокойно сказала Вера Петровна, — соберите свои вещи и приведите в порядок одежду.
Степан нехотя собрал разбросанные по столу вещи, поправил вывернутый карман и присел на стул, враждебно поглядывая на работников прокуратуры.
— Возьмите. — Холодайкин протянул ему записную книжку и фотографию. — Значит, будем упорствовать?
— В чем?
— В части Гридневой. Зачем вы ехали к ней?
— Я сказал, это не ваше дело.
— Где вы с ней фотографировались? — допытывался врио прокурора.
— Где надо, там и фотографировались.
— Азаров! — повысила голос следователь. — Не усложняйте свое положение. Вы же взрослый человек…
— Это вы всё усложняете, — огрызнулся Степан.
— Нет, разговаривать с ним невозможно, — развел руками Холодайкин.
Из кабинета врио прокурора раздался громкий голос младшего лейтенанта. И хотя он кричал что есть мочи, отдельных слов разобрать было нельзя. Все невольно затихли, прислушиваясь. И когда Семен Трудных замолчал, в прокуратуре наступила удивительная тишина.
Младший лейтенант вошел в комнату растерянный, вытирая носовым платком красное от волнения лицо:
— Неудобно получилось, очень нехорошо…
— Что такое? — строго спросил Холодайкин.
— Это квартира Людмилы Каминской. Народной артистки.
— Самой Людмилы Каминской? — вырвалось у врио прокурора.
Семен Трудных кивнул:
— Очень нехорошо получилось. Ругалась. Говорит, жаловаться будет министру связи. У нее сегодня ответственное выступление в Кремлевском Дворце съездов, а мы поднимаем среди ночи…
Холодайкин взглянул на часы:
— Верно. В Москве сейчас половина шестого утра. — Он повернулся к Азарову: — Как же вы это объясните? (Степан недоуменно посмотрел на врио прокурора.) А насчет Гридневой вы спрашивали, товарищ младший лейтенант?
— А как же! Она такую и знать не знает. Впервые слышит. Очень бранилась. Народная артистка…
— Ясно. Что ж, гражданин Азаров, это ваша очередная ложь. Ну, ничего, разберемся. Во всем. Младший лейтенант, проводите гражданина Азарова в комнату помощника прокурора, это прямо у входа.
— Слушаюсь.
Семен Трудных пропустил вперед бывшего бригадира и аккуратно закрыл за собой дверь. Когда их шаги затихли в конце коридора, Холодайкин сказал:
— Теперь, я думаю, вам все понятно?
— Не могу этого сказать, — ответила Вера Петровна.
— Но в том, что Азарова надо арестовать, надеюсь, сомнений нет?
— Есть. И большие.
— Отказываетесь?
Вера Петровна, несколько поколебавшись, тихо произнесла:
— Я против.
Холодайкин удобней подсел к столу, взял чистый бланк и размашисто написал постановление об аресте. Поставив подпись, молча протянул его следователю.
— Ну что же, я вынуждена подчиниться, — сказала Седых, пряча бумагу в папку.
Когда после выполнения всех формальностей Азарова увели в КПЗ, Вера Петровна устало откинулась
