— Про новую кроличью болезнь… — продолжал лорд Аффенхем, все так же пряча глаза, — мико- как-ее-там. Поразительно! Знаете ли вы, что лисы, узнав о нехватке кроликов, перешли на лягушек? Гоняют их стаями по всей округе. Ребята в клубе клянутся, что это факт.
Джейн не позволила сбить себя на разговор о трудностях лисьей жизни. Ну хорошо, нет кроликов — пусть едят пирожные.
— Дядя Джордж, — сказала она ледяным тоном, — сознаете ли вы, что, если бы не Билл Холлистер, администрация «Баррибо» схватила бы меня за шкирку, пнула четырнадцать раз и отправила мыть посуду?
— Лопни кочерыжка! А зачем?
— Так исстари поступают с теми, кто ест за обе щеки, а потом отказывается платить. К счастью, в последнюю секунду спустился с облака Билл и спас меня от участи, которая хуже смерти. Ты должен ему два фунта десять шиллингов. Раскошеливайся.
Лорд Аффенхем раскошелился.
— Спасибо, — сказал он величаво, — Очень любезно с вашей стороны…
Голос его осекся. Он тоже узнал вчерашнего гостя. При мысли, что от того, способен ли тот хранить тайны, зависит теперь его судьба, сердце лорда Аффенхема ушло в могучие пятки. Он опасался вопросов вроде «Что вы делали такого-то июня?», сгубивших немало его братьев-преступников. Достаточно этому молодому человеку хотя бы обмолвиться о беседе в саду тем самым вечером, когда у статуи появилась бородка, и его имя вываляно в грязи. Он посмотрел на Билла, вложив всю душу в один умоляющий взгляд.
Билл удивился, но не подвел.
— Ах, что там! — сказал он. — Рад был помочь. Очень приятно встретить вас, лорд Аффенхем..
— …впервые, — быстро добавил представитель криминального мира.
— Впервые, — сказал Билл, — потому что как раз меня мистер Гиш отправил смотреть ваши картины.
— Вас? Лопни кочерыжка!
— Билл работает у Леонарда Гиша, — сказала Джейн, — работает у Леонарда Гиша… лаботает у Реонар… Я знала, что это невозможно. Расскажи ему про картины.
— Да, я хотел бы про них послушать, — сказал Билл.
Лорд Аффенхем задумался. Сердце его вернулось на положенное место и разрывалось от благодарности к человеку, который своей сообразительностью вытащил его из готовой затянуться петли. Никто ему так не нравился. Он не предполагал, что таких людей еще делают.
— Ну, это… — лорд Аффенхем замолк, подыскивая точное слово, — сами понимаете, картины. Когда вы собираетесь их смотреть?
— Прямо сейчас и еду.
— Я с вами.
— Замечательно. Вы тоже?
— Нет, к сожалению, — сказала Джейн. — Я обещала школьной подруге выпить с ней чаю. Не могу ее обмануть.
— Почему?
— Очень старая подруга. Почти дряхлая.
— А мы девиц и не приглашали, — галантно заметил лорд Аффенхем. — Дайте мне минутку на перекус, и я еду с вами.
— Тогда я пойду подгоню машину.
— Валяйте. Буду ждать вас на улице. Вы меня не пропустите. Мда, — сказал лорд Аффенхем, — факт. Лисы, лишившись насущных кроликов, едят лягушек. Словно, — добавил он для ясности, — словно французы какие-нибудь.
Как было условлено, лорд Аффенхем ждал Билла на улице. Он увлеченно беседовал с руританским фельдмаршалом у дверей. Клубный приятель, просветивший его насчет кроликов, затронул и угрей; лорд Аффенхем, считавший, что знаниями надо делиться, знакомил теперь фельдмаршала с животрепещущим вопросом о засилье угрей на юге Англии.
— Мда, — говорил он, — этот тип — Париртер его фамилия, хоть и сомневаюсь, чтоб вы его знали, — утверждает, что они там кишмя кишат. Вода — не вода, а студень.
— Гу! — сказал фельдмаршал.
— Трехдюймовые, с белым брюшком.
— Гы, — сказал фельдмаршал.
— Не бывали в Вест-Индии? Фельдмаршал сознался, что не бывал.
— Ну, там они вылупляются, а как подрастут, переплывают в Англию. Хотя ума не приложу, на кой черт им эта Англия, где, неровен час, придут к власти лейбористы.
К несчастью, эти слова внесли раздор в гармоничное течение беседы. Фельдмаршал распрямился на все свои шесть футов одиннадцать дюймов и сообщил лорду Аффенхему, что неизменно голосует за лейбористов, чтобы, как он объяснил, спасти любимую страну от поганых фашистов, а лорд Аффенхем посоветовал как можно скорее проверить голову, потому что всякий, кроме больного водянкой младенца, понимает, что эти лейбористы — просто паршивые большевики. Последовала дискуссия, причем виконт утверждал, что фельдмаршал — на жаловании у Москвы, а фельдмаршал напомнил, что мистер Эньюрин Бивен назвал таких, гм, персон, мягко выражаясь, хуже чем паразитами. Спор грозил сделаться жарким, но тут загудел клаксон подъехавшей машины.
Рассерженный пэр протиснулся в дверцу и опустился на сиденье. Билла за рулем подбросило на несколько дюймов. Шестой виконт имел обыкновение, прежде чем сесть, зависать на секунду, а затем, обмякнув, рушиться, как лавина.
Ехали сперва молча: Билл думал о Джейн, лорд Аффенхем — о тех правильных вещах, о которых сказал бы фельдмаршалу, если бы додумался сразу. После мили тягостных раздумий о невозвратном он вдруг вспомнил, что не поблагодарил юного друга, столь умно промолчавшего об их недавней встрече, и поспешил исправить упущение.
— Ловко это вы сообразили, — сказал он. — Так прямо и видите меня в первый раз! Я аж замер.
Билл порадовался, что тревожившая его неясность наконец разрешится.
— А я удивился. Прочел просьбу в ваших глазах, но не понял, в чем дело. Почему вы отвергли любовь и дружбу прежних дней?
— Сейчас объясню. Вернитесь мысленно надень. Помните скульптуру? Голую бабу?
— Явственно.
— Мы согласились, что это мерзопакость?
— Согласились.
— Ну так вот, когда мы вчера встретились, я только что пририсовал ей бородку.
— Бородку?
— Маленькую бородку клинышком. Черную.
— А, ясно. Очень здраво.
— Вы одобряете?
— Всем сердцем.
— Я так и думал. Вы мыслите широко. А вот моя племянница Джейн — нет. Если б она узнала, что я был в саду, то свела бы одно с другим, и мне бы не поздоровилось. Вообще она — хорошая девушка…
— Ангел.
Лорд Аффенхем задумался.
— Мда, с некоторой натяжкой ее можно назвать ангелом, но она женщина, и лучше ее не злить. Женщины — они хуже слонов. Ничего не забывают. Мать ее была такая. Моя сестра Беатрис. Помню, вытащит событие пятнадцатилетней давности, из нашего общего детства. «На твоем месте я бы не стала есть больше салату, Джордж, — пропищал лорд Аффенхем. — У тебя такой слабый желудок. Помнишь, как плохо тебе было в 1901, на Рождестве у Монтгомери?». В таком вот роде. Я стараюсь не давать Джейн поводов.
