скафандр. Вы были одной ногой в могиле, но сейчас, насколько я могу судить по показаниям диагностической аппаратуры, с вами все в порядке.
Сознание Дона еще окончательно не прояснилось, мысли путались.
– А что заставило вас прийти за мной? – спросил он. – Как вы узнали, что со мной произошла беда?
– Сигнал с кормовой телекамеры подавался также и на монитор в силовом отсеке. Поначалу мы пережили весьма неприятные минуты, когда подумали, что вы потеряли управление. Но потом вы взяли ситуацию под контроль. А позже, когда буря практически кончилась, мы увидели, что Солнце ушло с экрана. Вот тогда мы и поспешили к вам. – Он улыбнулся. – Ну вот, ваш замысел прекрасно удался, и сейчас у нас все в порядке…
Как будто в насмешку над его словами из динамика бортовой системы трансляции внезапно раздался вой сирены, а рядом ярко замигала лампочка тревоги.
– Пожарное предупреждение… пожарное предупреждение… – объявил механически звучащий голос компьютера. – В каюте 64А пожар.
Дон попытался встать, но тут же понял, насколько он слаб. В любой чрезвычайной ситуации он окажется только помехой. Нужно на время передать кому-то свои полномочия.
– Хольц, попробуйте ликвидировать пожар, результаты доложите. Рама, возьмите комплект для срочной медицинской помощи на случай, если кто-нибудь пострадал, и идите с Хольцем. Может, это из-за неисправности оборудования?..
Уже подошедший к двери инженер обернулся и возмущенно фыркнул:
– Только не моего. 64А – это пассажирская каюта.
Дон чувствовал себя слишком усталым, чтобы заниматься новым ЧП, но сейчас это было его обязанностью. Потребовалось большое усилие, чтобы сесть; в конце концов это ему удалось. Отключив кислород, он передохнул, чтобы хоть немного собраться с силами. Пожар… Как будто запас кислорода на корабле и без того не был угрожающе мал. Да еще их траектория… пора подумать и о ней. Во время солнечной бури об этой проблеме никто не вспомнил. Но если в ближайшее время они не найдут, как скорректировать свой курс, то потом может оказаться слишком поздно – они пролетят мимо Марса и затеряются в бесконечности межзвездного пространства.
Зазвонил видеофон. Дон потянулся к аппарату и с трудом снял трубку.
– Капитан слушает, – ответил он, не задумываясь и уже не стесняясь называть себя этим званием. С крошечного экрана на него угрюмо смотрел старшина Курикка.
– Капитан, первый инженер Хольц у вас? Поступило сообщение о пожаре…
– Я знаю. Хольц уже занимается им. Где вы сейчас находитесь?
– В рубке управления, сэр. Временно руковожу ликвидацией пожара. Дело в том, что мы получаем новые сообщения о появлении дыма в разных местах. Пока непонятно, связано ли это с наличием других очагов пожара или дым из каюты 64А просто распространяется по вентиляционной системе. Прошу разрешения очистить палубу А и прекратить циркуляцию воздуха в ее пределах.
– Разрешаю. Если будут новые данные, сообщайте мне.
Дон положил трубку и медленно поднялся на ноги. Не обращая внимания на головокружение, он подошел к двери, но, перед тем как открыть ее, вынужден был перевести дух, опершись на ручку. Он находился в изоляторе, который сообщался прямо с его кабинетом. У противоположной стены стоял шкаф с медикаментами. За время, которое ему потребовалось, чтобы добраться до шкафа, он немного размялся, и передвигаться стало легче. Он приложил большой палец к контрольному окошку, и замок со щелчком открылся – автоматика срабатывала только от отпечатка его пальца. Здесь хранились сильнодействующие средства, которые могли снять усталость и вызвать на некоторое время прилив сил. Дону не очень хотелось принимать их, он знал – наступит обратная реакция, и ему придется заплатить за «прилив» еще большей усталостью. Однако другого выхода сейчас не было. Он перекачал содержимое ампулы в инъектор и ввел себе препарат. Закрывая шкаф с лекарствами, снова услышал звонок видеофона.
Это опять был Курикка, и выражение его лица на сей раз было еще угрюмее.
– Циркуляция воздуха остановлена, сэр, палуба загерметизирована, все пассажиры эвакуированы. Я послал еще нескольких членов команды на помощь, но… не могли бы вы подойти туда, сэр? Им нужен врач.
– Зачем?
– Похоже, произошло отравление дымом.
– Иду.
Лекарство начало действовать: голова еще немного кружилась, но Дон уже чувствовал в себе достаточно сил, чтобы свободно передвигаться по кораблю. В комплекте срочной медицинской помощи, который захватил с собой Рама, был кислород, но не исключено, что может понадобиться еще. Дон отстегнул от стены баллон с маской и поспешил из лазарета.
Герметичная дверь, ведущая на палубу А, была закрыта, но не заперта и отворилась, как только Дон подошел достаточно близко. Помещение за ней было наполнено дымом, от запаха которого защипало в носу. На полу перед каютой 64А лежал человек. Над ним склонился Рама, прижимая к лицу пострадавшего кислородную маску. Рама сильно кашлял, его лицо и руки были перепачканы сажей. Подойдя ближе, Дон узнал в лежащем человеке первого инженера.
– Пришлось… выломать дверь… – Рама тяжело дышал между приступами раздирающего кашля. – Там было полно дыма… я подумал, может, внутри кто-то есть.
– Помолчите, – обратился к нему Дон. – Лучше подышите кислородом. Я займусь больным сам.
Дон почувствовал приступ страха. Он защелкнул кнопку ремешка, удерживающего на лице кислородную маску, и пальцем приподнял веко Хольца. Дела плохи. Нащупав одной рукой пульс, Дон принялся шарить другой в чемоданчике, нашел инъектор и, прижав его сбоку к шее инженера, сделал инъекцию. Рама внимательно следил за его действиями, потом отнял кислородную маску от своего лица и сказал:
– Это был алкаверир – средство, стимулирующее сердечно-сосудистую систему. То есть у него…
– Сердечная недостаточность. Правильно. Немногие знали о ней. Вот почему он собирался увольняться после этого полета.
– А как он сейчас?
– Плохо. Это худшее, что могло с ним случиться. В каюте кто-нибудь был?
– Нет. Мы никого не видели. А потом нас заволокло дымом.
Из двери каюты вышел один из членов команды с большим огнетушителем, из форсунки которого еще продолжала медленно пузыриться пена.
– Порядок, сэр. Огонь погашен.
Дон встал и заглянул в изуродованную каюту. Стены покоробились, из них сочился дым. Повсюду висели хлопья пены. На полу возвышались две мокрые кучи обгоревших вещей.
– Как такое могло случиться? – спросил Дон. – Я считал, эти корабли не горят.
– Они-то – да, но не багаж. Сгорели два чемодана с одеждой и другими вещами.
– Вы можете что-нибудь сказать о причине возгорания?
Космолетчик поколебался, а затем вытянул вперед руку.
– Я не хочу никого обвинять, капитан, но вот что я нашел на столе.
На ладони лежала промокшая пачка сигарет.
Дон некоторое время молча смотрел на нее, крепко сжав зубы.
– Передайте сигареты старшине Курикке и подробно доложите обо всем, что здесь произошло, – распорядился он. – Но прежде позвоните ему в рубку управления, и пусть он срочно вышлет сюда двух человек с носилками.
– Доктор, – крикнул Рама, – быстрее сюда! Его пульс, кажется, стал неровным.
Дон лишь взглянул на Хольца и крикнул космолетчику:
– Не надо звонить, помогите нам. Этого человека нужно немедленно доставить в лазарет.
Первый инженер Карл Хольц был далеко не молодым человеком, и болезнь сердца развивалась у него годами. Она легко поддавалась лечению и лекарствам. Но в лазарете, хоть тот и был достаточно хорошо оборудован, не хватало целого ряда медицинских аппаратов, которые были в любом планетном госпитале,
