изоляторе. Дон стоял у его койки, вслушиваясь в медленное и тяжелое дыхание пациента и анализируя показания целого арсенала регистрирующих устройств, подсоединенных к его телу. Взятые в отдельности, симптомы были просты, но что означало их сочетание?
Пульс редкий, но ровный – сердце явно в норме. Температура уже поднялась до 39 градусов и продолжает непрерывно расти, несмотря на большие дозы жаропонижающих лекарств, которые оказались не в состоянии ее сбить. Антибиотики – тоже неэффективны. В чем причина? Только недавно он гордился, что может справиться с любой проблемой из области медицины. А с этой болезнью у него что-то не очень получается. К тому же он устал…
Подавляя зевоту, он пошел в свой кабинет, тщательно вымыл руки до локтя и сунул их в ультразвуковой стерилизатор. Потом из термоса, который оставил Рама, налил себе чашку горячего кофе и, потягивая его, попытался сложить имеющиеся факты в более или менее ясную картину.
Каковы же были эти факты, кроме того, что у него на руках пять госпитализированных больных с высокой температурой, причины которой неизвестны? Единственный специфический симптом проявился у Приса, болезнь у которого зашла дальше, чем у остальных. Он выражался в характерном подергивании лица и нижней челюсти – очень похоже на симптом Колливера, – правда, подергивание не такое регулярное и сильное. Это, без сомнения, не могло быть симптомом Колливера, который проявляется исключительно в стадии паралича при полиомиелите. Ведь другие признаки отсутствовали. Это заболевание никак не
Подобно собаке, грызущей старую кость, он вновь и вновь приходил к выводу, что это была болезнь, о которой он никогда до этого не слыхал. Но ведь такое невозможно. Болезни видоизменялись, или перерождались, или просто были очень редкими, но новых болезней не существовало. Должно быть, одна из редких болезней. Ему понадобится не один день работы в библиотеке, чтобы хоть немного сузить область поисков. Прис был его единственной ниточкой. Поскольку все началось с него, то вполне вероятно, что он является носителем инфекции. Дон пододвинул к себе видеофон и набрал номер интенданта.
– Жонке, мне нужна информация об одном пассажире.
– Что вы хотите узнать, сэр? Картотека у меня под рукой.
– В лазарете лежит пассажир по фамилии Прис. Мне нужно знать, откуда он и где был до того, как прибыл на борт корабля. И вообще любую информацию о нем, которая у вас есть.
– Минутку, сэр. Вы подождете или вам перезвонить?
– Я буду в своем кабинете… я имею в виду лазарет.
Он повесил трубку, и в этот момент вошел Рама Кусум с заставленным подносом.
– Я пообедал, капитан, и мне пришла в голову мысль, что вы, должно быть, давно не ели. И я позволил себе…
Дон напряг память, но так и не смог вспомнить, когда ел в последний раз. Он был настолько измотан, что уже не ощущал голода.
– Спасибо, но боюсь, что я не смогу есть. Я видел обезвоженную пищу после ее восстановления. Я уверен, что она питательна, но она похожа на горстку опилок. Нет, только не сейчас…
Он умолк, когда Рама поставил поднос перед ним на стол и открыл его. На тарелке лежал дымящийся бифштекс, его сочный вид заставил Дона невольно облизнуться. Он потянулся было к серебряному прибору, но вдруг негодующе вскинул голову.
– Я же приказал, чтобы все продовольствие, за исключением обезвоженных пайков, было выброшено за борт. Я не допущу здесь никаких любимцев или особых привилегий для кого бы то ни было, включая себя самого.
– Что вы, сэр! – Рама отступил на шаг, подняв руки в ответ на вспышку гнева. – История очень простая. Старшина Курикка обнаружил, что один из поваров готовит вот это для себя, видимо, он припрятал кусок, чтобы потом полакомиться. Старшина – человек справедливый, но очень уж резкий. Я содрогаюсь, вспоминая, как он наказал жадного повара. Самой мягкой частью его приговора было тщательно приготовить этот бифштекс, зная, что его съест другой. Все присутствующие единодушно согласились, что выбрасывать его было бы глупо и что если кто на «Большом Джо» и достоин съесть его, так это, конечно, вы. Других мнений на этот счет не было, сэр. Съешьте, пожалуйста, пока он не остыл.
Дон некоторое время сидел молча, потом взял столовый прибор. Когда он заговорил, его голос немного срывался:
– Это самое малое, что я могу для всех сделать. Пожалуйста… поблагодарите всех от моего имени. Чудесный бифштекс!
Он уже запивал последний кусок кофе, когда зазвонил видеофон. Это был интендант.
– Информация, которую вы запросили, сэр, весьма простая. Человек, который вас интересует, покинул Землю с космического терминала Чикаго-Лейк. Он жил в Большом Чикаго и не покидал города по меньшей мере в течение года до этого полета. Это то, что вам нужно, сэр?
– Да, благодарю вас. – Дон медленно опустил трубку.
Тупик! В Большом Чикаго экзотических болезней быть не может.
– Что-нибудь не так? – спросил Рама.
Дон выпрямился, поняв, что все его беспокойство написано у него на лице.
– Просто ложный след. Я пытаюсь выявить природу заболевания этих людей, но это оказывается весьма трудным делом. Если быть до конца откровенным, у меня нет ни малейшего понятия, в чем причина. Поскольку вы, Рама, хотите в будущем стать врачом, вам пойдет на пользу то, что вы сейчас узнаете: да, врачи – те же люди. Если мы порежемся, у нас тоже идет кровь. Мы не знаем всего, вернее, каждый из нас не знает всего. Вот почему у нас существует специализация. И сейчас я буду вынужден связаться со специалистом. А вам, наверное, придется подежурить здесь. Если я вам понадоблюсь, найдете меня в рубке управления.
То ли коридоры стали длиннее, то ли он еще больше устал… По пути он встретил одну из пассажирок, миссис… как же ее?.. Фамилии пассажиров капитану следовало помнить. Когда они поравнялись, он кивнул ей в знак приветствия, но она отвернулась и лишь громко фыркнула. Он невольно улыбнулся, почти читая ее мысли: лишил всех багажа, пищи, воды – хреновый капитан!
В рубке управления был один Курикка. Он сидел в кресле астронавигатора, расслабившись и скрестив руки на груди, и следил за показаниями приборов, расположенных перед ним. Создавалось впечатление, что он спит, но Курикка был не из тех, кто может заснуть на дежурстве. Он выпрямился во все шесть футов своего роста и вытянулся по стойке «смирно», несмотря на то, что Дон жестом разрешил ему сидеть.
– Курс выдерживается, капитан. Системы в норме. По данным службы воздухоснабжения, концентрация кислорода держится на постоянном уровне.
– Вольно, старшина! Садитесь. – Дон окинул его взглядом, обратив внимание на помятую форму (а ведь в ее отношении тот был особенно скрупулезен) и темные круги под глазами.
– Когда вы в последний раз спали?
– Точно не помню, сэр. Но чувствую себя отлично, совсем не устал. А все, конечно, потому, что я не пью, не курю и всегда ложусь спать в девять часов.
– Врете! – выпалил Дон, и оба одновременно улыбнулись. – У нас уже есть микрофонная связь с Марсом?
– Пока нет. Но доктор Угалде научил меня, как работать с компьютером, чтобы он переносил на ленту любое сообщение. Так что давайте его мне, и я все сделаю.
– Содержание простое: попросите их связаться с Землей и вызвать на связь объединенный диагностический центр в Лондоне. Мне нужна будет консультация. Я хочу передать перечень симптомов, но сначала сделайте запрос. Возможно, им понадобится некоторое время, чтобы установить связь.
– Консультация? По поводу болезни? Это касается тех пациентов, что лежат у вас?
– Конечно. Но я хочу попросить вас как второго человека на корабле, чтобы эта информация не распространялась. Похоже, состояние первого больного становится серьезным. Насколько я могу судить, у всех – одно и то же заболевание, но я не имею ни малейшего представления, что это.
Старшина молча повернулся к клавиатуре компьютера и ввел сообщение.
Дон сел в кресло капитана и попытался привести свои мысли в порядок. Болезнь, лечение, симптомы – все крутилось в быстром водовороте и никак не складывалось в хоть чуть-чуть понятную картину…
