Дейбель быстро перевел взгляд на француза.
— Ты мне нужен, Фриц, поди сюда. Этот сукин сын украл сегодня ночью золотой зуб, вырвал у какого-то Франтисека, который умер в его бараке. Мне немедля нужен этот зуб. Жожо, спускай штаны и ложись на стол, Фриц, вот тебе мой кабель, задай ему жару.
Жожо ничего не понимал или делал вид, что не понимает. А Фриц уже был тут как тут. Обрадованный тем, что Фредо явно ошибся, когда предупредил его, что Дейбель за него возьмется, Фриц тотчас же стал к столу. Дело явно касалось не его, неприятность грозила другому. Правда, немного странно, что Дейбель не вызвал для порки кого-нибудь еще, например своего любимчика Карльхена. Но если зовут его, Фрица, что ж, пожалуйста…
Он взял в руки кабель. Не так уж плохо держать в руках эту гибкую стальную плетку, даже, пожалуй, приятно… Осел Фредо, так ошибиться!
— Спускай штаны! — заорал Фриц на француза. — Слыхал, что сказал герр обершарфюрер?
Жожо отступил на шаг. Он был не новичок и понимал, что положение серьезное. Неторопливо расстегивая ремень, он сказал добродушным баском:
— Зачем же сразу порка, герр обершарфюрер? Кто-то меня выдал, и вы все знаете. Зуб я не вырвал, а купил его, c'est tout. Если желаете, я его сейчас принесу…
Все это говорилось очень медленно, нескладно, с сильным французским акцентом; Жожо был похож на немецкого опереточного комика в роли француза.
Фриц нетерпеливо сгибал и разгибал кабель, то и дело оглядываясь на Дейбеля: не пора ли прервать француза затрещиной. Но эсэсовец движением руки велел ему подождать.
— Кто вырвал зуб?
Жожо смущенно улыбнулся и незаметно убрал руки с еще не расстегнутого пояса.
— Брат этого Франтисека. Его родной брат. Мертвый сам так хотел… конечно, когда был жив… Купи, говорит, на мой зуб себе хлеба. Ну, когда он кончился, брат так и сделал. Это ведь не кража… А я у него купил… Опять смущенная улыбка и пожатие плеч.
— Где зуб?
— В бараке. Можно мне за ним сходить? — Жожо обрадовался, что ему, быть может, удастся смыться, и уже сделал движение к двери.
— Спускай штаны, — сказал Дейбель. — Сперва получишь свое, потом принесешь зуб. Десять, — приказал он Фрицу. — Да поувесистей!
Жожо понял, что ничего не поделаешь. Он проиграл, но проигрыш не так уж велик. Десять ударов — это худо, но двадцать пять было бы куда хуже. Жожо стиснул зубы, снял пояс, отодвинул ящик с картотекой, налег на край стола и положил голову на руки.
Желая показать, что он достоин доверия Дейбеля, Фриц усердствовал: он засучил рукава и стегал изо всех сил. Жожо кряхтел, но не кричал. На четвертом ударе у него лопнула кожа, и эсэсовец, как это было ни странно, сказал: «Довольно!». Жожо осторожно выпрямился.
— А ты бы хотел продолжать? — спросил Дейбель Фрица.
— Без всяких! — усмехнулся коротышка…
— А ты бы не смог лупить так крепко? — обратился Дейбель к Жожо, явно потешаясь всем происходящим.
Злоба кипела в душе француза, но он сдерживался.
— Товарища — нет… — ответил он тихо.
— Даже Фрица?
Жожо поднял сухие глаза. В них мелькнуло что-то красное.
— Его — да, — сказал он еще тише. — Он не товарищ.
— Ах ты, французская свинья! — взъярился Фриц.
— Оставь его в покое, — усмехнулся Дейбель, — увидим, не врет ли он. Ну-ка спускай штаны и ложись на стол.
Фриц вытаращил глаза.
— Ты! — эсэсовец похлопал его по плечу. — Разве ты не торгуешь ворованным золотом? Ну-ка, живо, живо! — он перестал смеяться и вырвал из рук Фрица кабель. Теперь они стояли вплотную друг к другу, бледно-голубые глаза эсэсовца впились в карие глаза Фрица, и тот потупился.
— За что же меня бить? — забормотал он. — Что я сделал? — Дейбель продолжал пронзать его взглядом, и Фриц прошептал: — Вы велите французу бить немца?..
— Этим ты меня не проймешь, — сказал эсэсовец. — Ты не немец, ты дерьмо. Сегодня же пойдешь острижешься наголо и перейдешь из конторы в мусульманский барак, так и знай. А сейчас спускай штаны. На, Жожо! — и он подал французу кабель.
Фриц дернул пояс, расстегнул его, но все-таки еще раз строптиво поднял голову и спросил:
— А за что наказание, вы мне так и не скажете?
— Скажу. Где зубы с тех шести трупов, что ты закопал ночью?
— Убью Хорста! — прошипел Фриц.
Дейбель потешался.
— Ты думаешь, Хорст тебя выдал? А разве я сам не мог догадаться?
— Зубы я продал кельнеру на вокзале… И для вас купил сигарет… выложил Фриц свой последний козырь. Он знал, что это ему не поможет, что тем самым он только сует голову глубже в петлю, но был недостаточно умен, чтобы заставить себя замолчать.
— Да ты дерьмо, да еще опасное. Копиц был прав. С тобой я больше не связываюсь. Где зубы?
— Я выменял их на сигареты.
— На сигареты я тебе дал кое-что другое. О зубах я не знал, и ты хотел украсть их у германской империи. Где зубы?
Фриц наклонил голову.
— Всего было пять коронок, из них золотых только три. Стальные я выкинул, одну золотую продал, две у меня есть.
— В лагере? — быстро спросил Дейбель, и сердце у него подпрыгнуло от радости: стало быть, он все- таки наберет семь зубов, да еще один останется, чтобы подмазать Копица! Дейбель потер руки и благосклонно обратился к французу:
— Жожо! Сорви злость, отквитайся. Хочешь влепить ему двадцать пять?
Жожо взглянул на Фрица, потом на красный кабель в своей руке.
— Уже не хочется, — сказал он.
— Можешь не бояться, он тебе не отомстит. Он конченый человек. Бей!
Жожо смущенно усмехнулся.
— Не то чтобы я боялся… Но у меня… у меня болит спина. Может быть, Карльхен сделает это лучше?
Дейбель разочарованно покачал головой.
— Вижу, что ты выкручиваешься. А без злобы это было бы уже не то. Почему только вы, французы, такие выродки?.. Ну, сходи-ка за зубом. А Фрица отделает кто-нибудь другой, — добавил он со вздохом.
У конторы уже стояла целая очередь: встрепанный Эрих прибежал из комендатуры, ему нужно быдо навести какую-то справку в бумагах; Хорст передал надзор за стройкой Дереку и пришел узнать, что случилось с Фрицем; доктор Имре, выполнив распоряжение Дейбеля, принес ему пять обещанных зубов. Но Фредо не впускал никого. Опершись плечом о притолоку, так что ему было слышно почти каждое слово, он преграждал вход в контору. «Герр обершарфюрер велел не мешать ему».
Потом вышел Жожо — с самым бравым видом, широко улыбаясь. На все вопросы он только пожимал плечами и поспешил к своему бараку так быстро, как только мог. Вскоре послышался голос Дейбеля: «Фреедо!»
Грек вбежал в контору, вслед за ним осторожно вошли остальные. Эсэсовец стоял у стола и потряхивал на ладони две золотые коронки.
— Хорошо, что вы пришли. Имре, принес?
Долговязый венгр кивнул.
— Я их уже продезинфицировал. — И он высыпал из старой жестяной коробочки пять коронок на
