ответственность за проведение тысяч подрывных операций в Сальвадоре, Гондурасе, Гватемале, Панаме, Африке, в свержении законно избранных правительств Гватемалы, Бразилии, Чили и Никарагуа. Если следовать вашей логике, эти страны могут на совершенно законном основании атаковать спецшколу в Джорджии.
— Я раскусил вас, дружище. Вы мусульманин, из фундаменталистов, точно?
— Я не имею никакого отношения ни к каким мусульманам, Бэт.
— Я же не отвечаю за действия правительства? Лично у меня рыльце не в пушку.
— А вот адвокат вашей бывшей жены так не считает и расходится с вами в определении законной суммы алиментов.
— Э, какого хрена!..
— Не забывайте, Бэт: ФБР поручило вам поддерживать разговор со мной как можно дольше. Я не хотел вас разозлить. Я только хотел продемонстрировать, что представления о законности субъективны, зависят от точки зрения.
— О, дошло, кажется: вы — колумнист-сплетник и хотите нассать мне на шузы.
— Я же сказал — я смотритель зверинца.
— И приятель моей жены? Тушите с ней кроликов в одной скороварке?
— У меня нет приятелей, Бэт.
— Каких только чудес на свете не бывает… Значит, сотрудничаете с органами?
— Только с собственными, Бэт.
— Так-так, что вы для нас приготовили сегодня?
— Смотритель! Ты еще на связи?
— Прости, Бэт, я перегружался. Трассировщик чуть не достал меня над Шпицбергеном.
— И где ты находишься теперь?
— В Риме. На телевизионном спутнике.
— Ты телепортировался прямо в Рим?
— В итальянской системе «Комсат» неразбериха, поэтому операция заняла больше времени, чем обычно.
— Который час в Риме?
— На шесть часов больше, чем в Нью-Йорке. Через восемнадцать минут взойдет солнце.
— А как дела в Риме? Папа уже вставил свои челюсти?
— Апартаменты Папы находятся на третьем этаже Ватиканского дворца, и разрешающая способность оптической системы не позволяет мне разглядеть зубопротезные подробности. В целом над городом видимость хорошая. Голуби облепили карнизы и статуи. Хозяева кафе поднимают ставни над входом. Спешат разносчики газет. Торговцы на рынке дышат на ладони, чтобы согреться: ночь выдалась морозной. Окраинные улицы еще пусты, но чем ближе к центру, тем оживленней. Тибр похож на широкую черную ленту. Крыши, террасы, купола, водонапорные башни, мосты, дорожные развязки, руины. Статуи недобрыми глазами взирают на пустынные площади. Ты непременно должен побывать в Риме, Бэт.
— Так-так, а откуда ты знаешь, что я там не был?
— В твоем электронном досье указано, что ты никогда не выезжал в Европу.
— И все-таки ты хакер! Как и половина детсадовцев Нью-Йорка. Работаешь на детективное агентство?
— Я независимый смотритель зверинца, Бэт. Ты спрашивал о Риме. Продолжить рассказ или хочешь сменить тему?
— Продолжай, ради бога.
— С высоты площадь Святого Петра напоминает раскинутую паутину. По периметру толпятся богомольцы и туристы, вперемешку. Мне часто приходится наблюдать восход солнца над Ватиканом, но сегодня среди собравшихся заметно беспокойство: все показывают в сторону площади, при этом одни крестятся, другие громко возмущаются, третьи молча курят, глядя прищуренными глазами. Сигналя, на площадь въезжает колонна полицейских машин, еще много на подходе. Введенный на прошлой неделе Евросоюзом военно-морской кордон от Гибралтара до Кипра доставил полиции немало хлопот.
— А в Риме-то из-за чего переполошились?
— Обнаружены белые полосы на брусчатке, они тянутся от ступеней базилики до дальнего конца площади.
— Полосы?
— Да, они выбиты в виде знаков.
— Иероглифы марсиан?
— Нет, буквы обычные, латинские, но неровные, как будто пьяный писал. К тому же их повредил ночной заморозок.
— Но сверху видно лучше?
— У местного телевидения возникла та же идея, и они выслали вертолет. Об этом сообщат в новостях, но позже.
— И что там написано?
— О Dio, cosa tu attendi?
— Ты, конечно, знаешь итальянский?
— Знание языков — необходимое условие для моей работы.
— Не сомневаюсь, доктор Дулиттл [100]. Так что же значит эта фраза?
— «Господи, почему ты медлишь?»
— Возможно, ответ появится завтра утром. Папский цирк. Скажи мне, Смотритель!
— Да, Бэт?
— Не хочу показаться невежливым, но зачем ты звонишь?
— Мне пришлось удалить из зверинца очередного посетителя.
— И теперь ты должен отчитаться в своих действиях?
— Совершенно верно.
— Зачем тебе выгонять посетителя? Он что, пытался домогаться слона? Ты прижал негодника к ногтю, то есть клыку?
— Проще показать, чем рассказать.
— Валяй, показывай.
— Будь добр, подожди минуту. Я должен загрузить ви-файл в твой цифровой буфер.
— Так-так, пошла всякая техническая белиберда. «Капитан, защитный силовой экран пробит…»
— Джерри Кашнер вызывает Дуайта Сильвервинда. Прием.
— Эй, Смотритель? Ты где?
— Однако, Джерри! Я надеялся, что надежно спрятался, даже от тебя. Три тысячи футов над Бермудами — это не шутки. Как тебе удалось вычислить меня? Прием.
— Старуху с косой ты, может, и обведешь вокруг пальца, но прожженного агента — никогда. Какая погода там у вас сегодня?
— Джерри, ты забыл сказать «прием». Прием.
— Какая у вас погода сегодня? Прием.
— Небо чистое, как слеза, Джерри. Могу разглядеть, как вишенки плавают в бокалах с мартини, пока сами богачи плавают в бассейне. Тебе стоит как-нибудь присоединиться ко мне. Такой полет полностью изменит твой взгляд на мир. Прием.
— Меня не заманишь на эти хлипкие бумажные самолетики, Дуайт. Кого угодно, только не меня. Мне больше нравится моя мощная стальная птица с четырьмя двигателями. Прием.
— «Титаник» тоже был мощный и стальной, а двигателей имел даже больше четырех. И что с того, дружок? Расскажи-ка лучше, как приняла нас пресса. Прием.
— Дуайт, будь готов к триумфу! Мы попали в яблочко. Телефон трезвонит все утро. Мейлы идут косяком. И я говорю не об аутсайдерах — о главных изданиях! «Нью-Йорк таймс» хочет что-нибудь
