путникам войти в столицу Мольгедии.
— Куда прёшь, смерд? — охранник осадил ретивых оборванцев, спешащих попасть в город, выставив перед собой продолговатый щит, тем самым загородив дорогу. — Пропусти благородных людей.
Нищие тут же прижались к стене арки, провожая недобрым взором чиновника, гордо восседающего на коне. Тот был доволен и даже весел, несмотря на то, что усталое лицо выражало лишь желание поскорее добраться до родного порога, ведь долгое путешествие закончилось. Чиновник, наконец, вернулся домой. Позади него следовали верховые солдаты — охрана государственного служащего средней руки.
Купцы, забравшись на повозки, любезно уступили дорогу сукипам, сделав соответствующий жест левой рукой. Их многочисленные слуги-телохранители добросовестно проверяли упряжь и на всякий случай осматривали обоз, набитый до отказу заморским товаром. А вдруг юрким воришкам удалось умыкнуть что- нибудь ценное?
Воспользовавшись галантным жестом купцов, монахи вскочили на лошадей и проследовали в темную и мрачную арку. Ворота, решетка, ворота, решетка, ворота, решетка и ещё одна решетка. Факела не горят. Прохладно и сумрачно в длинной арке. Копыта цокают о выщербленный камень. Кругом камень, нет ни одной травинки.
Узкие бойницы расположены на высоте в два человеческих роста. Лучникам стрелять неудобно, но арбалетчики вполне способны нанести весомый урон противнику. Плюс ко всему, через специальные железные раструбы можно лить кипящую смолу или что-нибудь более эффективное. Арка смерти, не иначе.
А небольшая площадь в продолжение арки уже заполнена телегами, домашним скотом, крестьянами, лоточниками и солдатами. Народ ждет своей очереди, намереваясь покинуть город и вернуться домой лишь незадолго до заката. Солдаты же придирчиво осматривают вновь прибывших. Мычат голодные коровы, блеют козы, народ ропщет, уповая на то, что незваных визитеров не так много и скоро наступит очередь горожан войти в узкую арку. Но порядок есть порядок.
— Стой! Кто такие? — сразу десяток солдат обступили вооруженных монахов.
— Орден святого Илука, — старый монах остался спокоен и с достоинством, присущим лишь аристократии с едва заметной улыбкой на устах взирал на полуобнаженные мечи солдат.
— Гедадийцы, — пренебрежительно воскликнул офицер. — Сукипы.
Выходцев из южной провинции никогда не жаловали в Вальстеруме.
— Сразу видно — загорелые, — солдаты внимательно осматривали гостей столицы.
— Что везете? — задал вопрос офицер.
— Послание его преосвященству, — на сей раз старый монах ехидно усмехнулся и поправил меч, случайно поддев при этом рясу так, что на миг показалась икра левой ноги.
— Что ж, проезжайте, — задумчиво проговорил офицер.
— Мир вам, братья, — монахи пришпорили скакунов, — когда-то я тоже был воином.
— И вам не дожить до Судного дня, — офицер проводил взглядом бесполезных монахов, после переключился на обоз купцов. Торговый люд наверняка прячет контрабанду под двойным дном повозок. Можно ненавязчиво прижать к стенке перекупщиков, напомнив о существовании лобного места и выторговать для себя что-нибудь полезное.
Солдаты действительно занялись тщательным осмотром обоза. Купцы возмущались, неотступно следуя за начальником караула. Но сила и власть была не на их стороне. После пяти минут препирательств торговый люд сдался, предложив взятку.
Офицер любезно согласился выгрузить оговоренную часть контрафактного товара в караульное помещение. Дележка конфискованного имущества произойдет чуть позже, без посторонних глаз. Офицер заберет львиную долю добычи, но и солдат не обидит.
Куда же без них? Могут и нашептать начальству. Нет. Все должны быть в доле.
Круговая порука. Все заинтересованы. Иначе…
Сопроводив нищих практически пинками, и любезно перекинувшись словечком с пилигримами, солдаты разрешили горожанам покинуть город. Утро выдалось ясное, солнце уже на четверть выглянуло из-за горизонта. Площадь перед аркой, в конце концов, опустела, можно заглянуть в караульное помещение, оставив в башне часовых. Часовых не обидят. Их доля будет смиренно дожидаться хозяев.
— Мой господин, — после дележа добычи к офицеру обратился пожилой солдат.
— Ты не доволен своей долей? — командир нахмурился.
— Нет, нет, мой господин. Я всегда прославляю в молитвах вашу щедрость.
— Тогда в чем дело?
— Монахи.
— Монахи?
— Старый воин со шрамом на шее не сукип.
Офицер вновь нахмурился, после махнул солдату рукой, приглашая отойти в сторону и побеседовать без свидетелей.
— На левой ноге монаха я заметил татуировку, — пояснил солдат. — Её пытались вывести кислотой, но мне удалось рассмотреть. Давным-давно я видел точно такую же. Никогда этого не забуду. Тигр, приготовившийся к прыжку, а внизу — перекрестье двух кривых сабель.
— И что это означает?
— Отличительный знак рыцарей ордена Черного тигра. Личная гвардия короля Синегории.
— А ты не ошибся? — ошеломленный офицер снял рукавицы и принялся разминать кисти рук.
— Такое нельзя забыть, мой господин.
— Ты ведь участвовал в Дарадинской компании лет двадцать назад, — догадался командир.
— Да, мой господин. В бою этот рыцарь играючи расправился с пятью моими товарищами. И нам пришлось заплатить ещё двумя жизнями, прежде чем удалось одолеть противника. Потом на правах победителей мы поделили с друзьями имущество убитого рыцаря. Сняли латы, одежду… вот тогда я и увидел татуировку. Когда мы одержали славную, но трудную победу над гвардией Синегории и заставили врага, вторгшегося в наши южные земли, отступить, я специально осматривал погибших на поле брани. У всех рыцарей ордена Черного тигра одинаковые татуировки на икре левой ноги. А наш воевода поздравил когорту с победой над элитой гвардии Синегории. От нашей когорты не осталось и половины солдат.
— Идем, — офицер, внимательно дослушав рассказ, натянул на ладони узкие кожаные перчатки с металлическими вставками и повел воина за собой. — Необходимо доложить о прибытии лазутчиков Синегории. Расскажешь всё господину Котору.
2
Столица очнулась ото сна. Домашняя скотина, погоняемая пастухами, уже покинула черту города. Отовсюду к колодцам спешат девушки с кувшинами и ведрами, торговцы открывают лавки, принялся за работу кузнец и оружейник. Окна домов раскрыты нараспашку, показывая всем желающим, как работает аптекарь, портной или пекарь, гончар и сапожник. Женщины в лоханях стирают бельё на свежем воздухе. Рабочие с лопатами, кувалдами, тележками и метлами идут прибирать улицы, ремонтировать мостовую и заборы, готовясь к предстоящему торжеству. Детвора, громко крича и заливаясь от смеха, носится под ногами у взрослых.
Поднявшись вверх по узкой извилистой улочке, застроенной деревянными домами, с балконами, нависающими над головой, и пройдя сквозь открытые ворота старых крепостных стен в черте города, сукипы выехали на огромную мощеную площадь.
Здесь их взору предстала городская ратуша — изящная каменная башня, взметнувшаяся ввысь, к поднебесью. На верхушке её, в специальном помещении сидит сторож. С этой башни в минуту опасности раздаются звуки набатного колокола, возвещающего о частых пожарах, о нашествии завоевателей, о регулярном наводнении и о прочих, не менее серьёзных превратностях судьбы. А напротив ратуши расположилось прекрасное чудо архитектуры: высокие остроконечные арки плавно переходят в ажурную кровлю Собора Великих Мучеников. Разноцветные стеклышки в окнах горят всеми цветами радуги в лучах
