А потому что не вкусна Мне банка пустоты, — Я пить, любить и петь сильна, Ведь я же умереть должна! Не я бессмертна — ты! Меняй как хочешь имена, Ты — Суета Сует, Ты недостаточно хмельна, Хотя пьяна на вид! Ты недостаточно хмельна, Хотя на вид пьяна. Я пить не стану твоего Трезвящего вина. Источник: Библиотека Мошкова
В развалинах мерцает огонек, Там кто-то жив, зажав огонь зубами. И нет войны, и мы идем из бани, И мир пригож, и путь мой так далек!.. И пахнет от меня за три версты Живым куском хозяйственного мыла, И чистая над нами реет сила — Фланель чиста и волосы чисты! И я одета в чистый балахон, И рядом с чистой матерью ступаю, И на ходу почти что засыпаю, И звон трамвая серебрит мой сон. И серебрится банный узелок С тряпьем. И серебрится мирозданье. И нет войны, и мы идем из бани, Мне восемь лет, и путь мой так далек!.. И мы в трамвай не сядем ни за что — Ведь после бани мы опять не вшивы! И мир пригож, и все на свете живы, И проживут теперь уж лет по сто! И мир пригож, и путь мой так далек, И бедным быть для жизни не опасно, И, господи, как страшно и прекрасно В развалинах мерцает огонек. Источник: Библиотека Мошкова
Ему было семь лет. И мне — семь лет. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. В столовой для истощенных детей Мне давали обед. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. Я выносила в платке носовом Одну из двух котлет. У меня был туберкулез, А у бедняги нет. Он брал мою жертву в рот, И делал один глоток И отмывал в церковном ручье Мой носовой платок. Однажды я спросила его, Когда мы были вдвоем: — Не лучше ли съесть котлету в шесть, А не в один прием? И он ответил: — Конечно, нет! Если в пять или в шесть, Во рту остается говяжий дух — Сильнее хочется есть.
