Так… тупая, бесталанная игла. Та игла еще иглою не была, Так… мифический дежурный клюв орла. Жаль, что я от этой боли умерла. Ведь потом, когда воскресла, путь нашла, Белый ветер мне шепнул из-за угла, Снег, морозом раскаленный добела, Волны сизого оконного стекла, Корни темного дубового стола, — Стали бить они во все колокола: 'Та ведь боль еще и болью не была, Так… любовь ножом по горлу провела'. 1977
Источник: Прислал читатель
«И мой сурок со мною, он со мной…»
И мой сурок со мною, он со мной, Печальный рыцарь музыки и музы, Он пил из луж, кормился у пивной И брел плясать под скрипку в Сиракузы. По разным странам… он в печах горел, Но был сожжен зимой, воскрес весною — Прекрасна жизнь! А музыка — предел Прекрасного! И мой сурок со мною… Какие слезы он глотал порой, Какую видел ненависть и нежность! И мой сурок со мною, он со мной — Любви случайность, грусти неизбежность. Какой-то звук щемящий — между строк… Откуда был он вызван тишиною? Бессмертна жизнь! А музыка — порог Бессмертия! И мой сурок со мною… 1979
Источник: Прислал читатель
«Весьма подающий надежды…»
Весьма подающий надежды Поэт восемнадцати лет Спросил меня в клубе однажды: — Вы пьете коньяк или нет? А я головой покачала, Прицыкнув на юность свою. А я ему так отвечала: — Нет, я не курю и не пью. Как будто дитя из-за парты, Он робко спросил у меня: — Вы любите резаться в карты Запоем три ночи, три дня? А я головой покачала, Прицыкнув на юность свою. А я ему так отвечала: — Нет, я козырями не бью. Глаза округлив голубые, Он страсти искал роковые — Годилась и та, и другая, Отсутствием полным пугая! (Ведь носятся наглые слухи,
