и темная кровь практически покинула его.
(придется Милине опять искать любовника)
Но убийством экс-друзей Кейдж успеет насладиться.
— Вы лучше, чем я думала. Это великолепно. Вы сделаете меня непобедимой, воины Земли! — говорили близнецы-саи Милины, не она. Она наклонилась к растянутым на прокрустовом ложе алтаря Защитникам. Кочевники удерживали их. Она обнюхивала их, и с клыков медленно и тягуче стекала слюна.
Голод и жадность — вот, что руководило Милиной. Вожделение, близкое к сексуальному. Заполучить врагов. Их мощь.
— Убей их для меня, Джонни, — приказала она.
Кейдж тяжело приблизился к жертвам. Он умудрялся смотреть сразу на всех, словно вместо двух гаснущих зрачков у него выросли восемь.
(эй, я был хорошим парнем, но она — она сначала целовала меня, а потом трансформировала мое естество… я не виноват, но я — не Джонни…)
Посвящение. Объятия смерти — это Посвящение. Милина — Стихия.
— Ну, чего ты медлишь? — Милина втянула аромат крови. Ее обед сегодня — это Избранные Земли, а еще, возможно, ее собственный избранник. Ведь он все равно скоро издохнет, и она не позволит мутантам сожрать его. Она сама неторопливо разжует его. На десерт.
Кейджевы локти-ножницы были луной-гильотиной.
— Джонни, — сказал Джакс.
(я — не — Джонни! Я — агонизирующий оборотень, я — монстр!)
— Джонни, — сказал Саб-Зиро.
(заткнись, ты, сволочь Лин-Куэевская… ты сам работал головорезом — причем не из благородных побуждений, причем вполне сознательно! Эй, катись ты…)
— Джонни, — сказала Китана.
(чего? Эденийская шлюха, дочь шлюхи… я все равно ненавижу тебя, даже без вторжения Милины — матка пчел лишь отыскала щелку и заползла в меня, но я всегда презирал тебя…)
— Джонни, — сказал Лю Кэнг.
(ты… мы с тобой прошли один раз ад Смертельной Битвы, теперь я — выиграл альтернативный приз, Чемпион…)
Или проиграл.
Проиграл.
(Нет!)
— Ну же, — недовольно повторила Милина.
Кейдж заревел. Зверь заревел. Оборотень вновь терзался…
…потому, что киноактер Джонни Кейдж проткнул лезвиями его королеву…
Милина завизжала неправдоподобно-тонко, и кочевники вторили ей. Скользкая жабья кровь захлестнула Кейджа, Защитника и конвоиров. Королева чудовищ забилась в судорогах, а Джонни погружал его оружие все глубже в тело женщины. Словно в любовном экстазе.
— Верни — мне — душу! — проорал оборотень.
Не оборотень. Джонни Кейдж.
Номады, словно связанные жилами со своей маткой, рухнули в песок с нечленораздельным стрекотанием. Саб-Зиро соскочил со страшного алтаря, невзирая на боль в вывихнутых конечностях. Озираясь.
(издыхающий улей…)
Мутанты вздрагивали, в точности копируя предсмертные спазмы Милины. Джонни уже затих, и волчья луна навеки погасла в его сетчатке, вместе с признаками жизни. Милина, живучая, точно она и впрямь была насекомым, все еще шевелилась.
— Сзади! — воскликнул Саб-Зиро, потому что жуткий урод Джонни-Милина, словно сшитый красной шерстяной ниткой, подкрадывался к Китане. В последний час королева кочевников собиралась все-таки отомстить ненавистной сестре-клону.
Резкий выпад эденийской принцессы навсегда успокоил злого двойника.
Мутанты тоже не дергались. Китана подобрала вееры.
Лю Кэнг замер у трупов Джонни и Милины.
— Черт, — нарушил паузу Джакс. — Снова вляпались…
Он осекся. Словцо Кейджа.
— Лю, — позвала Китана. — Нам лучше идти, покуда мутанты не пришли в себя. Они не мертвы, как только рассохнутся их узы с Милиной, они оживут…
— Да, да, я знаю, — пробурчал Лю. Все еще стоя неподвижно над мертвыми. Саб-Зиро подошел к Кейджу, который теперь снова выглядел собой, не безобразным чудищем.
Смерть облагораживает оборотней.
Саб-Зиро отделил Джонни от искореженного трупа Милины. Саб-Зиро подумав, что начинает привыкать к ритуалу похорон, закрыл глаза киноактера.
— Позволь теперь мне, — выговорил Лю. Саб-Зиро кивнул. Лю пробудил Кейджа-истинного из-под шкуры Зверя, ему и быть могильщиком.
Лю Кэнг направил залп искристо-солнечного огня на Джонни, и он буквально испарил его — быстрая, красивая кремация. Даже пепла не осталось — и хорошо, ибо они возвращались в Не-Мир, где пепла более чем достаточно.
— Пойдем, — снова сказала Китана.
И они продолжили их Путь.
Их стало четверо.
А в остальном — все так же.
Аномалия перманентна — и скучна.
Не-Миру надоело прикидываться Внешними Мирами, как и выжженной саванной. Ныне он — лазурная водянистая синева, и капли, похожие на неизбывные слезы богинь-плакальщиц, стекают по скособоченному горизонту. Обстановка все ближе соприкасалась с галлюцинациями, хлюпающие мокрые разводы всплескивались от затрудненных шагов спутников. В первый день они лениво перебросились соображениями ЧЕМ предстал Не-Мир, вынесли вердикт: 'Лучше не задумываться'. Ибо изнанка разума высших сил слишком хороший ментальный сканер и аниматор кошмаров.
Они принципиально не обсуждали Кейджа. Это тоже декларировала тактика Не-Мира: проиграют, когда умрет последний — и потому нельзя задерживаться на промежуточных смертях. Приблизительно в этом духе выразилась Китана, когда Джакс попытался произнести эпитафию киноактеру.
Джакс проглотил фразу. Лю стиснул запястье своей избранницы, и в уголках губ его четко читалось: 'Хорошо, что ты осталась жива…'
Смерть одного — только зарубка на шесте Дороги. Шест же устремлен в облака и подпирает стратосферу.
Теперь направляйся дальше.
Океанская рябь полосатыми меридианами колыхалась в воздухе, и не-вода была воздухом. Растения- водоросли подрагивали от несуществующего ветра или течения.
В псевдоморе 'плавали' и суррогаты рыб, смахивающие на гусениц и карасей, крупные — с кошку величиной. Ими и питались путники, не имея иного выбора: вкус созданий Не-Мира оставлял желать многого.
Рыбы, водоросли и некрупные камешки. Больше ничего, хотя за день они проходили до двадцати километров. Дно океанское не блещет разнообразием пейзажей. Смены дня и ночи тоже не наблюдалось, они ложились спать исключительно по биологическим часам, отчего Джакс клялся придушить Саб-Зиро: Посвященному Холода требовалось ровно втрое меньше сна, чем майору. Уступал обычно Саб-Зиро.
Лю и Китана уединялись, давая понять, чтобы их не трогали. Похоже, они почти наслаждались походом… ибо они были вместе, и вряд ли нужно что-то еще.
