Ладно. Посмотрим.
Его опять подпихнули. Темп медлительного Посвященного Холода, очевидно, не устраивал конвоиров. Параллельно зазубренный камень особо меткого подростка раскровянил скулу. Снайпер самодовольно заурчал, когда спокойная жертва поморщилась: булыжник проехался по незаживающему шраму.
(если и дети их таковы, неудивительно, что номадов почитают чумой Внешних Миров, воплощенным Искажением Шао Канна!)
Он стер кровь плечом. Бечевки погрузились еще глубже. Его же Стихия играла во вражеском составе: волокна заледенели и заострились. Данное обстоятельство несказанно смешило охранников… хотя по поведению Саб-Зиро невозможно сказать, больно ли ему.
(ну, веселить их лишний раз — не по моей части!)
Он поискал глазами спутников, вместо них увидел Милину, затянутую в особо лиловую, будто выкроенную из драконьей кожи, униформу. У ее ног ссутулившись примостился Кейдж, а сама королева командовала артелью мутантов, возводивших пестро расписанные столбы.
'Ошейник' пережал горло. От Саб-Зиро требовали, чтобы он шел туда. Он подчинился.
Прибежала и завыла тварь, смахивающая на помесь жабы и пса. Беспалый мутант нанизал животное на одно из его лезвий, игнорируя жалобный скулеж, и со смачным хлюпом принялся пожирать мясо существа. Кишка несчастной жабопсины свесилась к носу Саб-Зиро, он брезгливо отстранился. Его сложно шокировать, но соприкасаться с оскверненной плотью… ниже его достоинства.
Милина, пронаблюдавшая эту сцену, закаркала хриплым вороньим хохотом:
— Что, брезгуешь? Чистенький, да? Ничего, еще не так запачкаешься!..
Саб-Зиро на тираду не среагировал.
Потом его накрепко примотали к третьему справа столбу, белому с синими иерогрифами — символикой его Стихии. Он повис в нескольких дециметрах от земли, удерживаемый одними веревками. Проклятая бечева снова — еще немилосердней резала, под его весом углубившись под кожу. Саб-Зиро мрачно подумал, что в подобной ситуации как раз выиграет нелюбимая Милиной Китана: она весит сорок восемь килограммов, а не девяносто шесть.
Если только королева монстров приготовила ей ту же самую пытку.
Он оказался прав: вскоре подвели других Защитников. Выглядели они неважно: Лю покрывали синяки, Джакса, а в особенности Китану — крупные ссадины. Коты-мутанты всласть поиграли с мышками. Правда, Лю в долгу не остался: пара кочевников повизгивали, нянча обугленные бока. Конвоиры Китаны тоже держались с опаской… эденийская принцесса сумела и без сверхспособностей, без покровительства Стихий, приструнить монстров.
Воистину она великий воин… и так обидно, что умрет у своры шакалов на зубах.
Поднялся переполох вокруг Джакса: майор исхитрился сломать какому-то мутанту хребет.
Не зря их Избрали.
Но число чудовищ превышало и силу, и искусство, и особые возможности. Подобно распятым, имитацией древнеримской казни, Защитников развесили на столбах.
Иззелена-коричневый — Джакс.
Пурпурный — Лю Кэнг.
Золотисто-индиговый — Китана.
Только Кейдж все так и сидел у ног распорядительницы-Милины. Дрессированной овчаркой.
В резко нахлынувших, густых и малярийно-влажных сумерках заполыхали костры, и мутанты выплясывали подле них.
Милина не двигалась, обзирая владения. Джонни Кейдж — тоже.
(что они замыслили ЕЩЕ?)
Саб-Зиро тщился соприкоснуться взглядом с Джонни, но тот уперся в землю. Словно Милина подавляла его своим величием…
…и он не возражал.
Ночь сплотилась, похожая на сгущенный выдох толпы номадов. Ночь — это толпа, ибо в Не-Мире инстинкты особо всемогущи, изначальны и… ужасны.
Живая масса мутантов стопилась вокруг площадки со столбами. Милина сдерживала их натиск мановением кинжала, но задние ряды напирали на передние. Кто-то поскуливал, вспарываемый ножами соплеменников.
Запах крови — собственной и чужой, густой и теплый царапал ноздри. Интегрируясь с золой, и Саб- Зиро чудилось, что кровь и гарь — братья еще в думах Древних Богов… или Не-Мира.
Милина дернула Кейджевский аркан. Киноактер деревянно выпрямился, и в глазах у него было
(солнце… но солнце то чересчур оранжево, так аналогично кострам…)
Пред-затмение. Отсчет на секунды.
Луна восходит. И все оборотни покроятся шерстью, но пока клыки спрятаны под мягкой тканью, а когти — под кроссовками.
Милина взмахнула саи:
— Услышьте меня, изганники Внешних Миров!
Вой вызверился из жерла толпы, и маски визуализировали его.
— Услышьте, отверженные, — вещала Милина, черные ее волосы запрокинулись, треплемые ветром. А из зрачков струилась волчья луна. — Ибо сегодня — час торжества нашего! Нашего!
Снова гул. Эденийцы и другие изгоняют лезверуких выродков, но кочевники не столь и отличны от 'цивилизованных' собратьев. Оргазмический вой — аналог экстаза от очередного 'фаталити' Смертельной Битвы.
Генотип единый.
А стражи-веревки въедались все глубже. Маленькое страдание незаметно толпе, а то они б приветствовали его.
Стекло. Бечева была из стекла.
(черт, больно)
Рядом приглушенно кряхтел Джакс и шипел Лю. Китана насупленно молчала, хотя стекло прокусывало и ее.
Саб-Зиро снова переключился на действо: лучшего варианта не наблюдалось. На Кейджа… лучики солнца беспощадно скребли гранитную неумолимость лунных кратеров.
Безумие.
Милина воздела факел. Небо скособочилось под смрадным коптением.
— Узрите, народ степей, моего нового избранника, ибо ныне ему посвящено Празднество! — Милина сорвала поводок с Джонни, но кожаный ошейник стискивал мускулистую шею актера. И тот не пытался снять его. Милина распорола рубашку Джонни, она слетела невесомо и беспомощно. Матовой лунностью поблескивала кожа Джонни в чадных всполохах. Бисеринки пота — инкрустация изменения.
— Он, чье имя — Джонни Кейдж — смертный из Земного Царства, — голос Милины втягивался Роем — не ушами, но фаллопиевыми трубами. Лю Кэнг сплюнул. Стеклянные оковы окровавили синяк на животе, но он все равно сплюнул. Телепатия пропитала живое и мертвое, и он понял, что случилось с Кейджем.
— Он убил моего прежнего — Бараку, — без особой печали сказала Милина. — И я решила взять Защитника Земли взамен Бараки!
Саб-Зиро прикрыл веки.
(паучиха… еще один чертов суккуб, женщины — они все такие? Нет, Рокси была другой… любовь друга — и мой друг… но она — труп, а паучихи плетут стекло, и оно выгрызает вены…)
Кейдж покорно приблизился к Милине. Она целовала его вытянувшимися в хоботок губами, и чмокающие звуки показались знакомыми Саб-Зиро.
(она заразила его еще там, в Башне Канна… все это время он принадлежал ей… а еще — заманил нас в капкан-оазис)
Да. Неудивительно, что Джонни столь яростно набрасывался на Китану: органическая непереносимость. 'Я прослежу за вами'… А на деле, следить надо было за ним.
Скверно.
