— Он сам сказал.
— Неважно. Все равно не верю. Бывало ли с тобой когда-нибудь, чтобы Дживс ничего не мог придумать?
— В общем-то нет.
— Вот видишь, — заключила она и отправилась в штаб-квартиру, предоставив мне одному брести с потупленным челом от господского дома до аллеи. Там я остановился и глубоко задумался.
Сколько я так пребывал в задумчивости, трудно сказать. Когда голова до отказа набита мыслями, поди попробуй проследить за ходом времени. Так что неизвестно, через десять ли минут или даже через двадцать, но когда я очнулся, то обнаружил при себе Дживса. Я и не заметил, как он приблизился. Впрочем, с ним это часто бывает. Он владеет искусством внезапно появляться под боком, подобно ученым индусам, которые забрасывают свое астральное тело туда-сюда, как им вздумается, растворяясь в воздухе, скажем, в Рангуне и снова собирая все детали воедино где-нибудь в Калькутте. Кажется, это делается с помощью зеркал.
Нобби находилась тут же, и вид у нее был чертовски самодовольный.
— Ну, что? Говорила я тебе, — сказала она. Я не понял.
— Насчет того, что якобы Дживсу ничего не приходит в голову. Еще как приходит.
Я в недоумении поглядел на Дживса. Что правда, то правда, он казался в отличной интеллектуальной форме, голова выпирала из-под шляпы далеко назад, и в глазах искрилась смекалка, но он ведь сам объявил дяде Перси и мне, что он в тупике.
— Приходит?
— Да. Это он нарочно так сказал. А на самом деле у него блестящая идея.
— А он знает, как обстоят дела?
— Я его обо всем поставила в известность.
— И вы осведомлены о том, что система Фитлуорта не сработала, Дживс?
— Да, сэр. И о вашем raprochement[132] с его сиятельством.
— О чем с его сиятельством?
— Raprochement, сэр. Французское выражение. Признаюсь, я был немало изумлен, когда увидел, что вы с ним в таких превосходных отношениях. Но мисс Хопвуд мне все объяснила, и теперь ситуация мне абсолютно ясна.
— И у вас действительно есть план, как свести дядю Перси с Устрицей?
— Есть, сэр. Я должен признаться, что сознательно ввел в заблуждение его светлость при нашем последнем разговоре. Понимая, как важно для мистера Фитлуорта и мисс Хопвуд, чтобы вы получили возможность повлиять на его светлость в их пользу, я счел предпочтительным, чтобы предложение исходило как бы от вас.
— И ты бы стал еще более любимой овечкой, — пояснила Нобби.
Я кивнул. Замысел был мне понятен. Тот же приемчик, что и у Шекспира с Бэконом, если присмотреться хорошенько. Бэкон, как вы наверняка помните, написал Шекспиру все его сочинения. И возможно, в счет какого-нибудь долга, а может, просто по доброте сердечной согласился, чтобы вся слава досталась тому. Я сказал об этом Дживсу, и он добавил, что еще более близкая, по его мнению, параллель тут с Сирано де Бержераком.
— Особенность предлагаемого мною плана такова, что при изложении его сиятельству нужен будет деликатный подход, и, чтобы он его принял, возможно, потребуются некоторые ухищрения.
— И тут хитрости, а?
— Да, сэр. Так что, с вашего позволения, сэр, лучше всего предоставьте это дело целиком мне.
— То есть предлагать будете вы?
— Именно, сэр. Я, само собой, всячески подчеркну тот факт, что автором являетесь вы, а я всего только посредник, иначе говоря, ваш представитель.
— Как вы скажете, Дживс. Вам лучше знать. А в чем же он состоит, этот план?
— Вкратце говоря, вот в чем, сэр. Я не вижу причины, почему бы его сиятельству и мистеру Устрице не провести эту встречу тайно и безопасно сегодня ночью на маскараде, который состоится в городском собрании в Ист-Уайбли.
Я был потрясен. У меня совершенно вылетело из головы, что это мероприятие в Ист-Уайбли назначено на сегодня. И это, если учесть, с каким нетерпением я его ждал, красноречиво свидетельствует о том, как разрушительно подействовали на меня жестокие тяготы жизни в Стипл-Бампли.
— Ну, разве не здорово? — восторженно воскликнула Нобби.
С этим я не мог полностью согласиться.
— Есть одно роковое препятствие, — возразил я.
— Какое такое препятствие?
— А ты подумай. Где в оставшееся время дядя Перси сможет достать себе маскарадный костюм? Без костюма ведь нельзя. Все участники, как я понимаю, обязаны явиться в маскарадных костюмах. Иными словами, мы тут сталкиваемся с тем же трудностями, что и Свадебный гость.
— Какой Свадебный гость? Который проглотил кость?
— Нет, тот, что в притче. Его пригласили на свадьбу, а он не оделся как полагается и был вышвырнут вон,[133] как…
Я хотел сказать, как Боко из «Бампли-Холла», но вовремя удержался, а то ей могло бы быть обидно. Но даже без этого добавления мои беспощадно логичные слова прозвучали убедительно.
— Ах ты, Господи! Про костюм-то мы забыли! Как будем выходить из положения, Дживс?
— Проще простого, мисс. Боюсь, что вам придется уступить его светлости ваш костюм Синдбада Морехода, сэр.
Я испустил страдальческий вопль, подобно кошке, которой предложили расстаться с ее новорожденным котенком.
— Боже мой, Дживс!
— Боюсь, что так, сэр.
— Но, черт подери, это означает, что сам я не смогу там присутствовать!
— Боюсь, что так, сэр.
— Ну зачем тебе на этот дурацкий маскарад? — спросила, со своей стороны, Нобби.
Я прикусил губу.
— По-вашему, это совершенно необходимо, Дживс? Подумайте хорошенько.
— Совершенно необходимо, сэр. Его сиятельство, я полагаю, будет возражать против участия в таком фривольном сборище, из-за боязни того, что скажет ее сиятельство, если узнает, и я возлагаю надежду на рыжую бороду, которая прилагается к этому костюму. Излагая лорду Уорплесдону данное предложение, я буду особо нажимать на то, что в такой бороде он будет совершенно неузнаваем для глаз любого из знакомых, которого он может там встретить.
Я кивнул. Он был прав. Я решил принести великую жертву. Вустеры в большинстве случаев прислушиваются к голосу разума, даже если для этого приходится осушить горькую чашу.
— Вы правы, Дживс. Самый зоркий глаз ничего не углядит сквозь такую бороду.
— Это правда, сэр.
— Ну, значит, так тому и быть. Я жертвую костюм.
— Спасибо, сэр. В таком случае я, не откладывая, отправляюсь к его сиятельству.
— Желаю вам удачи, Дживс.
— Спасибо, сэр.
— И я тоже, Дживс.
— Спасибо, мисс.
Он растаял в отдалении, а я со вздохом обратился к Нобби, поскольку это была для меня тяжелая потеря, из чего я вовсе не собирался делать секрета. Нобби опять поинтересовалась, для чего мне непременно надо было присутствовать на этой, как она выразилась, жалкой деревенской танцульке?
— Ну, во-первых, — сказал я ей, — я так мечтал потрясти Ист-Уайбли своим Синдбадом. Ты видела меня хоть раз в костюме Синдбада Морехода, Нобби?
— Нет.
