отъезда.
— Я выпишу чек утром.
— Пусть его принесут мне на подносе с завтраком. Спокойной ночи, Бассет.
— Спокойной ночи, мистер Вустер. Это у вас там бренди? Я бы выпил глоточек, если позволите.
— Дживс, рюмку бренди для сэра Уоткина Бассета.
— Слушаюсь, сэр.
Старикан с жадностью опрокинул рюмку и засеменил прочь. Может, вполне симпатяга, если его хорошо знаешь.
— Я все уложил, сэр, — сообщил Дживс.
— Вот и хорошо. Тогда я вздремну. Откройте, пожалуйста, окно.
— Сейчас, сэр.
— Что на дворе?
— Погода все время меняется. Только что начался ливень.
Внизу чихнули.
— Дживс, это еще что? Там кто-то есть?
— Полицейский Оутс, сэр.
— Неужели он все еще стоит на посту?
— Стоит, сэр. Думаю, сэр Уоткин был слишком поглощен другими делами и забыл сообщить полицейскому, что необходимость нести караул отпала.
Я с наслаждением вдохнул полной грудью. Вот последний штрих, который завершил нынешний день. Я думал, что вот полицейский Оутс мокнет сейчас под дождем, как солдаты-мидяне, вместо того, чтобы нежиться в постели, прижав подошвы к грелке, и чувствовал, что меня переполняет странное, размягчающее душу блаженство.
— Потрясающий был день, Дживс, но вот он и кончился. Что там говорится про жаворонков?
— Прошу прощения, сэр?
— И, кажется, про улиток.
— А, вот вы о чем, сэр. «Время года — весна,
И прозрачное ясное утро,
И трава на холмах вся усыпана жемчугом рос…»
— А как же жаворонки, Дживс? И улитки? Я отлично помню, там есть и про жаворонков, и про улиток.
— Сейчас дойдем до жаворонков и улиток, сэр. «Жаворонок запел свою песню так весело и безыскусно,
И улитка ползет по листу, оставляя свой легкий узор…»
— Ну вот, я же говорил. А последняя строчка?
— «Улыбается Бог в небесах.
В этом мире все так хорошо!»[46]
— Именно так, если вкратце. Я бы и сам не сказал лучше. И все-таки, Дживс, точка еще не поставлена. Пожалуйста, расскажите мне про эту чертовщину с Юлейлией.
— Боюсь, сэр…
— Я сохраню все в величайшей тайне. Вы же знаете меня — могила.
— Правила «Юного Ганимеда» чрезвычайно строги, сэр.
— Знаю. Но ведь можно раз в жизни отступить на миллиметр.
— Мне очень жаль, сэр…
Я принял великое решение.
— Дживс, — сказал я, — карты на стол, и я поеду с вами в кругосветное путешествие.
Он колебался.
— Если вы обещаете строжайшую конфиденциальность, сэр…
— Ну еще бы.
— Мистер Спод — модельер дамского белья, сэр. У него большой талант в этой области, и он уже несколько лет тайно использует плоды своего вдохновения. Он создатель и владелец торгового центра на Бонд-стрит, который называется «Юлейлия Soeurs».[47]
— Не может быть!
— И тем не менее это так, сэр.
— С ума сойти! Теперь я понимаю, Дживс, почему он не хотел, чтобы это выплыло.
— Конечно, сэр. Его авторитет среди соратников пошатнулся бы, тут и сомневаться не приходится.
— Нельзя быть одновременно популярным диктатором и модельером дамского белья.
— Нельзя, сэр.
— Или одно, или другое. Уж слишком это несовместимо.
— Совершенно верно, сэр. Я задумался.
— Знаете, Дживс, дело того стоило. Я бы нипочем не заснул, все старался бы разгадать загадку. В конце концов, может быть, в путешествии будет не так уж и гнусно?
— Многие джентльмены извлекают из путешествий большое удовольствие, сэр.
— Серьезно?
— Да, сэр. Столько новых лиц.
— Верно. Об этом я не подумал. Новые лица! Тысячи незнакомых людей, и среди них не будет Стиффи.
— Вот именно, сэр.
— А купите-ка вы завтра билеты, Дживс.
— Я уже приобрел их, сэр. Спокойной ночи, сэр. Дверь закрылась. Я выключил свет. Лежал и слушал, как размеренно вышагивает под окном полицейский Оутс, думал о влюбленных Гасси и Мадлен Бассет, Стиффи и Растяпе Пинкере, о том, как они теперь будут счастливы. Представлял себе дядю Тома, когда он возьмет в руки серебряную корову; тетю Далию, как она воспользуется психологически удачным моментом и выудит у него солидный чек для «Будуара элегантной дамы». Конечно, Дживс прав. Жаворонок ползет по листу, свою песню запела улитка — то есть, наоборот, — улыбается Бог в небесах — в этом мире все так хорошо…
Мои глаза закрылись, тело размякло, дыхание стало спокойным и ровным, и сон, здоровый сон, который освобождает кого-то там от чего-то, — черт, забыл, — стал уносить меня, мягко качая на волнах.
Брачный сезон
Перевод с английского И. Бернштейн
ГЛАВА 1
Должен признаться, что накануне того дня, когда предстояло ехать отбывать срок в «Деверил- Холле», у меня на душе было если и не так чтобы уж совсем тяжело, то все же определенно невесело. Страшновато очутиться в доме, где обитают закадычные дружки такого кровожадного чудовища, как моя тетя Агата, тем более, я уже и так ослаб духом после трех суток бдения над ее сыном Томасом, одним из наших самых выдающихся извергов в человеческом образе.
Я поделился с Дживсом, и он не отрицал, что перспектива могла бы быть и заманчивее.
