журналистов, — что подобного рода опасения сильно преувеличены: реваншистские силы спекулируют на слабостях нынешнего этапа реформ, точнее на подступах к реформам — они ведь по-настоящему еще и не начинались, — однако активность реваншистов абсолютно не соответствует настроениям большинства российского населения, так что социальной базы у них нет. Так-то оно так, но история показывает, что для успешного переворота вовсе не требуется поддержка большинства. Все зависит от правильно выбранного момента, от ловкости организаторов и участников переворота, от поддержки со стороны силовых структур. В октябре 1993-го никто не станет спрашивать у большинства, каково его мнение, однако попытка переворота едва не закончится успехом. Не хватит малого.
Все более бесцеремонно ведет себя Хасбулатов. Естественно, это вызывает протесты демократического меньшинства ВС, которые, впрочем, спикер пропускает мимо ушей. Так, 8 сентября координатор демократических фракций Вячеслав Волков заявил, что Хасбулатов пытается осуществить государственный переворот. «Председатель парламента постепенно концентрирует в своих руках диктаторскую власть, — сказал Волков. — Этой цели служит ряд недавних распоряжений Хасбулатова, практика его авторитарного руководства ВС и третирование членов правительства».
О каких хасбулатовских распоряжениях шла речь? Одним из них спикер наделял себя правом единолично направлять на места от имени ВС полномочных эмиссаров и таким образом, как считает Волков, плести сеть заговора по всей стране. Особую роль в готовящемся перевороте должен был сыграть, по словам Волкова, личный секретариат Хасбулатова, состоявший почти целиком из бывших сотрудников горбачевского помощника Валерия Болдина, как известно, предавшего своего шефа в августе 1991-го. Спикер наделил работников своего личного аппарата правом представлять Верховный Совет. В то же время он подготовил документ, по которому прекращалась практика, когда комитеты ВС и даже отдельные депутаты могли обращаться непосредственно к президенту…
«Пока не поздно, мы должны воспрепятствовать формированию на наших глазах нового диктатора», — сказал Волков.
О том же самом говорили лидер фракции «ДемРоссия» Лев Пономарев, координатор фракции «Радикальные демократы» Сергей Юшенков. Их общее мнение: Хасбулатов стремится ограничить права депутатов и предоставить чрезмерные полномочия чиновничьему аппарату, который беспрекословно выполняет его, Хасбулатова, личную волю.
Председатель парламентского Комитета по СМИ Вячеслав Брагин сообщил, что возглавляемый им комитет принял решение потребовать отставки спикера (ранее такое же решение приняла парламентская коалиция «Реформа»). Брагину поручили довести это решение-требование до членов президиума ВС. Забавно, как по-детски бесхитростно Хасбулатов «отбрыкивался», стараясь не допустить обсуждения вопроса о собственной отставке. Долгое время он просто не давал Брагину слова, перебрасываясь с ним записками, в которых советовал председателю Комитета по СМИ «научиться себя вести». В конце концов прервал заседание и удалился с членами Президиума в свой кабинет, где Брагин получил наконец возможность изложить в узком начальственном кругу решение своего комитета…
Естественно, никакой отставки не последовало.
Как видим, опасения демократов были двоякого рода: с одной стороны, они опасались амбициозных прокоммунистических генералов, ненадежных армейских, гэбэшных и милицейских начальников, коммуно- патриотических бузотеров, собирающих толпы на улицах, с другой — Хасбулатова, Руцкого, депутатов и чиновников, засевших в Белом доме и в местных Советах. Была, конечно, и еще одна тревога — что все эти силы объединятся и выступят в качестве единой Черной силы. Собственно говоря, так оно и случилось в сентябре — октябре 1993-го. Примерно так. Полного объединения, слава Богу, не произошло…
Что было бы, если бы вся эта разношерстная публика или хотя бы часть ее выступила не осенью 1993-го, а годом раньше? Было бы у нее больше шансов на успех? И почему она не выступила?
Сначала посмотрим, кто мог бы уже осенью 1992-го возглавить антиельцинский силовой — «генеральский» — заговор. Снова в памяти всплывают уже упоминавшиеся фамилии тех людей в лампасах, которые оказались в первых рядах мятежников год спустя, — Руцкой, Ачалов, Баранников, Дунаев, Макашов…
Первый из перечисленных военачальников — генерал Руцкой — вряд ли стал бы принимать активное участие в заговоре. Во-первых, ему это было не нужно: он и без того уверенными шагами продвигался к власти, был убежден, что через не слишком долгий срок она достанется ему вполне «законным» образом. Во-вторых, чтобы организовать и возглавить заговор — «чистый» заговор, не замаскированный под «народное восстание» — все-таки нужна известная храбрость, коей вице-президент явно не обладал.
Гайдар:
«То, что вице-президент — человек весьма ограниченный и малообразованный, новостью для меня, разумеется, не было. Но в процессе работы, особенно сталкиваясь с экстремальными ситуациями, требующими принятия быстрого решения… вдруг с недоумением убеждаюсь, что героический летчик, мягко говоря, еще и не слишком храбр… Поначалу это настолько противоречило его устоявшейся репутации, что я даже не поверил, подумал, что, наверное, ошибаюсь. Потом, когда подобного рода ситуация повторялась неоднократно, убедился — да, за бравой внешностью усатого рубахи-парня скрывается… не уверенная в себе натура. Так что потом, в октябре 1993 года, отнюдь не геройское поведение Руцкого меня нисколько не удивило».
Министр безопасности Виктор Баранников в ту пору, видимо, уже вполне созрел для выступления против президента, хотя напоказ при каждом удобном случае демонстрировал абсолютную преданность ему. Как вспоминает Гайдар, среди проблем, касающихся силовых структур, «неуверенность в надежности» Министерства безопасности была наиболее серьезной. Никакой существенной оперативной информации ни правительство, ни президент от МБ не получали, «зато любые закрытые или открытые правительственные и президентские бумаги немедленно попадали в коммунистические и нацистские газеты». «В общем, — заключает Гайдар, — если МБ и работало, то явно не на нас. К сожалению, в это время президент еще вполне доверял Виктору Баранникову…».
Примерно то же самое можно сказать и про Андрея Дунаева, который в то время занимал пост замминистра внутренних дел. Не исключено, что и он уже в 1992-м мог переметнуться в антипрезидентский лагерь, как переметнулся в 1993-м, хотя в отношении него это, пожалуй, можно утверждать с меньшей уверенностью, чем в отношении тогдашнего главы МБ. К тому же, став в сентябре 1993 года белодомовским «министром внутренних дел», Дунаев никак себя не проявил, оказался пустым местом и вскоре был заменен другим деятелем. Так что и в скороспелом заговоре 1992 года — если бы таковой случился, — толку от него, я думаю, тоже было бы мало.
В общем из списка мятежных генералов 1993 года, гипотетически примеряясь к 1992-му, — кто из них уже тогда был бы способен поднять бунт против президента, — смело можно вычесть двоих — Руцкого и Дунаева. Что касается оставшихся… Думаю, такие люди, как Ачалов, Баранников, Макашов, вполне могли уже осенью 1992-го организовать и возглавить антипрезидентский заговор, причем с известными шансами на успех (так что нельзя сказать, будто опасения демократов были совсем уж безосновательны). У Ачалова имелись обширные связи в армии. Участие в нем Баранникова, — главы того ведомства, которое, собственно говоря, и призвано отслеживать подобные поползновения и ликвидировать их в зародыше, — обеспечило бы заговору достаточную конспиративность, необходимую на начальной стадии. Антидемократический фанатизм Макашова мог придать путчу необходимую в таких делах агрессивную энергию…
Вместе с тем, и соображения против выбора такого пути были достаточно основательные. Ведь подобный путч уже произошел совсем незадолго перед тем, всего лишь год назад. Он тогда был у всех на памяти, причем эта память не вызывала ничего, кроме отвращения. Так что на положительную реакцию широкого общественного мнения новые заговорщики вряд ли могли бы рассчитывать. Главное же, строить какие-то заговоры оппозиционерам в ту пору не было особой необходимости. Просматривался совсем иной сценарий захвата власти — как им казалось, несравненно более эффективный. Он заключался в том, чтобы всеми способами, всеми силами мешать реформам и ждать, ждать, ждать… Ждать, пока плод созреет и сам упадет в руки (в 1992-м это яблочко было еще явно зеленым). Спотыкающиеся и вихляющие из стороны в сторону реформы, реформы, которым ставят палки в колеса, будут делать жизнь людей все хуже. А это как раз то, что и требуется: «Чем хуже — тем лучше!». Ухудшающаяся жизнь станет все больше настраивать
