— О, весьма поэтично! — Кэролайн улыбнулась, страшась заглядывать в будущее, которое последует за выходными.
Джастин ласково прикоснулся к ее плечу.
— Пора возвращаться.
Весь остаток дня Кэролайн то и дело вспоминала их близость, причем с такой силой, что у нее перехватывало дыхание. Да, будет чем тешить себя ненастными лондонскими вечерами. Вряд ли можно забыть ощущения, которые он заставил ее испытать. А теперь к тому же весьма сложно унять проснувшиеся от долгой спячки чувства.
Он посматривал на нее, даже разговаривая с кем-то другим, и взгляды эти действовали на нее как прикосновения. Как быстро летит время. Вот уже все собрались в столовой к ужину. Незаметно подкрались сумерки, зажглись лампы. Вот уже и поели все, насладившись великолепной кухней и знойными горячительными напитками, навевающими сладостные мечтания. Разговоры зазвучали веселее, громче, а между ними двоими пролегло странное, наэлектризованное пространство, почти не пропускавшее иных голосов. Будто они вдвоем находятся за брезентовыми стенами бродячего театрика, и до их слуха едва долетают обрывки музыки, смеха, актерских реплик…
Взор Кэролайн невольно устремлялся к Джастину, а тело принимало незримые, но весьма ощутимые сигналы призыва, исходившие от него. Ей бы уйти, но удерживала неведомая сила, заставляя чего-то ждать. Чего она дожидается?
Нет! Надо встать и идти к себе. Слишком много чувств, мыслей… Настало время все хорошенько обдумать и прийти к какому-то выводу. Надо на что-то решиться, иначе…
Ох, да не надо ничего решать! По крайней мере сейчас. Это маленькие каникулы, ну так и наслаждайся жизнью, сказала она себе. Пойди, например, отмокни в ванне, добавив в воду ароматические соли, а потом выпей рюмочку коньяку или бананового ликера, приготовленных для тебя в баре, заберись с книжечкой в постель и расслабься, ведь так сладко заснуть за чтением, заснуть, даже не выключив лампы…
— Что, девушка, все еще не тянет в постельку?
Это он! Его удивительный голос!.. Кэролайн вздрогнула, услышав за спиной этот бархатистый голос, породивший в душе ее смятение. Она и не надеялась… Не всегда, оказывается, физическая близость одаряет вас свободой общения. Какое-то наваждение одурманило разум…
Огни уже погашены, все двери заперты, гости разошлись по своим покоям. Силуэт стройной мужественной фигуры на фоне огромного окна… Цикады своими крошечными скрипочками дружно восславляют жизнь и любовь. Вот уж воистину, нет лучшего времени, чем настоящее.
— Это вы? — спросила она нелепо сорвавшимся голосом, тотчас обхватив горло рукою.
— Это мы. Если вдруг опять перешли на «вы».
— Нет, не перешли… Но ты появился так неожиданно, что…
— Я тебя напугал? Прости, дорогая, — ласково проговорил он, подойдя к женщине, чье сердце билось все отчаяннее.
— Да нет, ничего…
— А я вот решил прогуляться. Не хочешь присоединиться?
Если она и колебалась, то не больше секунды. Да и то лишь по поводу того, какими словами выразить свое согласие.
— Знаешь, Джанни, я ведь ни разу в жизни не гуляла ночью по берегу моря.
— Ты так забавно назвала меня: Джанни.
— Тебе не нравится?
— Напротив, девочка. Меня никто так не называл. Я никогда и не слышал такого имени. Но это-то и приятно.
— Мне твое имя подсказали морские духи тропиков. Джасти, Джанни… Так мы идем?
— Конечно. Надо же тебе обрести опыт полуночных прогулок по морскому берегу. И знаешь, такие прогулки лучше всего совершать босиком.
Они молча покинули дом, направились к берегу и долго стояли у кромки воды, обнявшись и слушая тихий шелест набегающего прибоя, облизывавшего их босые ступни. Лунный сумрак окутывал тела, и души их в этот момент светились. Море, звездное небо, силуэты деревьев принимали в свой зыбкий мир легкие очертания мужчины и женщины.
Вдоволь насладившись незатейливой, но очень древней мелодией волн, они, держась за руки, побрели вдоль берега, все более удаляясь от дома.
Нет нужды объяснять, чем закончилась эта романтическая прогулка. Соприкосновение рук неминуемо привело любовников к более полному сближению. Оказавшись на белом песчаном ложе и соединившись, они отпустили свои души в неведомые высоты… А потом, медленно, медленно спускаясь с небес, они оба впервые познали истинную человеческую нежность. Нежность, которую ничем невозможно выразить, разве что невесомыми, летучими ласками… Но и чуткие трепетные прикосновения бессильны были выразить чувства, переполнявшие их сердца.
Завтра…
Неужели еще будет и завтра?!
Впервые в жизни Кэролайн позволила себе отдаться эмоциям, не думать о будущем, не рассуждать… Раньше она никогда не целовалась с любовником после соития, а теперь, как ни странно, их уста сошлись в нежнейшем, почти неосязаемом поцелуе, скорее, легком соприкосновении губ, и это оказалось удивительным ощущением, впервые изведанным ею. Да, многое сегодня было для нее открытием.
Время казалось вечностью. И этой вечности хватало на все. Взаимные прикосновения привели их к повторению акта любви, в котором не было теперь ничего запретного и которому предшествовали самые бесстыдные и сладостные ласки.
Потом, остывая под лунным светом, они постепенно вернулись к действительности. Где их одежда? Джастин накинул на подругу свою рубашку, чудом застрявшую на его плечах, и они медленно побрели в сторону дома.
— Ты был прав, родной. Пусть всего лишь несколько дней, но зато столь восхитительных, что потом приятно будет вспоминать.
— Только вспоминать? А повторить их разве тебе не захочется? — хрипло спросил он. — Повторить, когда мы вернемся в Лондон?..
Нет, такое повторить невозможно, с грустью подумала Кэролайн и печально проговорила:
— Вряд ли… Это лишь море виновато. Оно околдовало нас. А на самом деле мы чужие люди. Я не в твоем вкусе, да и ты не предел моих мечтаний, так что…
— Да ты, я вижу, намерена улизнуть от меня!
— Давай радоваться и тому, что мы отняли у судьбы минутку счастья.
Зачем, зачем, ради всех святых, она это сказала? Ведь ей безумно хотелось продолжения. Тело и сейчас содрогалось от воспоминания о том блаженстве, в которое погрузил ее этот ни на кого не похожий мужчина.
— Нет, Джанни, молчи! Не говори ничего, — прошептала она. — Ты и сам знаешь, что лучше, чем в эти дни, нам уже никогда не будет.
7
Вот и весна пришла, как она привыкла это делать из года в год. Нет в этом мире ничего нового, угрюмо думала Кэролайн, неторопливо приближаясь к зданию своей конторы. Впрочем, весьма приятно видеть набухшие почки, готовые по первому знаку природы раскрыть свои кулачки навстречу солнцу.
Толстушка Флосси раненой птицей металась по приемной и, увидев входившую Кэролайн, бросилась к ней, схватила за плечи и начала безумно трясти.
— Мисс Вэйн! Что-то я не пойму, где вы столько шатались? Вас тут требуют! Уже весь телефон оборвали!
