– Билл, мне очень жаль. Представляю, сколько человеко-часов пропало ни за что. А вы не пытались связаться с мисс Уэтэрби?
– Мистер Бэннет, мое дело – машины, и у меня нет никакого желания иметь дело с людьми. Но если я доберусь до мисс Уэтэрби… – он со злобной усмешкой изобразил, как будет душить ее. – Наверное, вам смешно, – сказал он, заметив иронию на лице Бэннета. – Вы правы, машины тоже ошибаются. Все зависит от уровня подготовки программиста: какой программист, такая и машина. Но вам есть чем гордиться. У вас наилучшая команда. Все мои ребята – классные специалисты.
– Не сомневаюсь, что в вашем отделе… – успокаивающе начал было Доминик, но его собеседник не желал успокаиваться.
– За исключением нескольких ретроградов, подавляющее большинство – за компьютеры, – отчеканил Билл Йорк. – Мы сокращаем расходы, бережем время. А что просим в ответ? Немножко внимательности, только и всего.
– Черт возьми, Билл, вы правы, – Доминик стукнул ладонью по столу. – Мы не можем позволить одному человеку разрушить всю систему. Мы покажем этой Уэтэрби, за кем сила. Не беспокойтесь. Я сам займусь этим делом. Мы можем разорить ее в два счета.
– Благодарю вас, мистер Бэннет. Я рад, что у нас с вами общая точка зрения, – и Билл вышел из кабинета, довольный, что босс наконец-то проникся его любовью к компьютерам.
– Что за чушь! – воскликнула Энн, вновь появляясь на пороге кабинета.
– Вы это знаете, я это знаю, а Йорку приятно, – Доминик улыбнулся. – Куда это вы исчезли?
– Прошлась там и тут, проверила нашу почту, – сказала Энн, кладя на середину стола папку. – Кажется, мисс Уэтэрби решила нас погубить. Она написала нам пять писем, в которых заявляла, что ей не нужны кредитные карточки и что она не желает тратить свое драгоценное время, заполняя наши анкеты. Плевать она хотела на наши кредитные карточки. Ей надо, видите ли, работать с наличными, и вообще со своими клиентами она хочет разбираться сама.
Доминик пролистал письма, поначалу вполне корректные.
– Почему на них никто не обратил внимания? – хрипло спросил он, поднимая на Энн недовольный взгляд.
– Все дело в нашей системе. Мы что хотим, то и делаем и никаких предложений со стороны не принимаем. Впрочем, заверяю вас, такое с нами случается впервые.
– Интересно, почему?
Зазвонил телефон. Энн взяла трубку.
– Мисс Рэйнольдс. В четвертый раз сегодня, – сухо сообщила она.
Доминик застонал:
– Мне никогда от нее не избавиться, – правой рукой он потер лоб, а левой взял трубку. – Привет, Мэри, – проговорил он, глядя, как Энн выходит из кабинета.
– Я весь день тебя ищу! – начались визгливые упреки. – Доминик, ты мог бы…
– Ну вот он я. В чем дело?
– Я хотела напомнить тебе об обеде, который я даю завтра, и о бале, который дает художественный совет в субботу.
В ее голосе появились привычные страдальческие нотки. Он ясно представил себе ее фигуру манекенщицы в очень дорогом белье, светлые волосы, тщательно уложенные в 'небрежную' прическу, ее лицо, над которым несколько часов трудилась косметичка.
– Послушай, Мэри, я правда простудился. Не думаю, что смогу…
– До-ми-ни-ик, – она всегда переходила на жалобно-просящий тон, когда он пытался ей перечить. – Дорогой, ты должен быть. Я всем обещала. В конце концов, не каждый день встречаешь знаменитого писателя, который к тому же президент фирмы.
Доминик с неприязнью слушал, как она изображает маленькую девочку, и расслабил узел галстука, чтобы легче дышалось. Наверное, ему хуже, чем сам он думает, если сексуальная Мэри Рэйнольдс не только не возбуждает его, но и вызывает странную горечь во рту. Ее постоянное желание быть в центре внимания и непомерная жадность вызывали у него ощущение, будто его используют. Доминик вспомнил, что точно так же относился к подобным связям отец.
– Мэри, прошу прощения, но – нет. И вообще я уезжаю из города.
– Уезжаешь из города? – взвизгнула она. – Ты же только что сказал, что болеешь, а теперь морочишь мне голову какой-то… деловой поездкой!
– Я не сказал 'деловой'. Это ради здоровья. ('Душевного здоровья', – добавил он про себя).
– Послушайте, Доминик Бэннет, – прошипела Мэри, – я не позволю так обращаться с собой. Еще никто…
– Всегда все бывает в первый раз. Мэри, извини, мне надо идти, – и он бросил трубку.
Несколько минут Доминик рассматривал причудливый узор на потолке. Вот и в его жизни все перемешалось. Ведь единственное, о чем он всегда мечтал, – это спокойно писать. Поначалу он был готов войти в семейный бизнес, который процветал как никогда. У него появились деньги, власть, женщины, но потом он начал потихоньку уставать, беспричинно злиться. Его обуревало беспокойство, и он жаждал куда-нибудь сбежать.
Что-то вдруг перевернулось в нем. Он вскочил с президентского кресла и резко нажал на кнопку, вызывая секретаря.
– Билл Йорк прочитал мне сегодня лекцию о благе компьютеризации, – сказал он мгновенно появившейся Энн. – Вы просветили меня насчет отпуска по болезни. И вы оба правы.
– Оба?
Она не отрываясь смотрела, как он шагает по кабинету.
– Оба, – ласково улыбнулся он. – Я оставляю компанию на попечение компьютеров и беру отпуск, положенный мне за этот год: двадцать дней, на которые имеют право все сотрудники, когда заболеют, и еще неделю, на которую имею право лично я.
– То есть вас не будет весь июль? – усмехнувшись спросила Энн.
– Весь июль, – он снял пиджак и расстегнул воротник рубашки, чувствуя, как его переполняет стремление к свободе. – Я уверен, что вы в состоянии ответить на все вопросы, которые возникнут. Йорк считает, что его машины кое-что умеют, но и я тоже кое-что умею.
– Что именно?
– Я собираюсь достать свою пишущую машинку, смахнуть пыль с нее, а заодно и с наполовину написанного романа. Я убью Доминика Бэннета и возрожу к жизни писателя Ника Маквэла.
– Браво! – Энн захлопала в ладоши. – А где вас искать в случае необходимости? Дома?
Доминик нахмурился:
– Нет. Если я останусь в Нью-Йорке, ничего не выйдет. Мне на самом деле просто надо встряхнуться, избавиться от простуды и вернуться к писательской жизни. – Его взгляд упал на папку на столе. – Я буду в Кэмден-Коуве.
– В Кэмден-Коуве? – изумленно переспросила Энн.
– Именно там, – кивнул Доминик. – Звучит великолепно. Там мне наверняка удастся снять коттедж и вернуться к реальности. К тому же там живет Абигайль Уэтэрби, которая Бог знает что творит с нашими компьютерами.
Энн рассмеялась:
– Знаете, человек, который бросает миллионное дело, заслуживает награды.
Доминик направился в двери:
– Я вам сообщу свой адрес. А пока свяжитесь с отцом и скажите ему, что он может возвращаться к своей любимой работе.
Доминик остановился на пороге, бросив прощальный взгляд на кабинет, ставший для него за год тюрьмой. Зазвонил телефон. Энн сняла трубку, улыбнулась и твердо произнесла:
– Прошу прощения, Доминик Бэннет в отпуске. Могу я чем-нибудь помочь?
2
Никакое другое слово, кроме слова
