берегу. Женщина с печальным взглядом в изнеможении рухнула на дно ладьи. Она и без того была совсем слабенькая — в чем только душа держалась. Олаф рывком поднял ее на ноги, одним стремительным движением — Джек даже вскрикнуть от ужаса не успел — перерезал горло и вышвырнул труп за борт.
Джек и прочие на мгновение застыли, словно окаменев. А затем разом удвоили усилия — пока Олаф и до них не добрался. И все равно берег приближался удручающе медленно. Ветер дул встречный, два удара весел из трех пропадали втуне. Торгиль мрачно вцепилась в руль. Море пыталось вырвать его из рук девочки, но та стиснула зубы и сдаваться не собиралась.
— Да унесут тебя ангелы к твоей дочери, — бормотал монах, из последних сил вычерпывая воду. — Да не пробудешь ты в чистилище слишком долго!
Джек понял, что монах молится за несчастную погибшую. По лицу мальчика, смешиваясь с дождем, катились крупные слезы. Он даже имени этой женщины не знал, а лицо ее уже потускнело в его памяти. «Да примет тебя в ладони свои жизненная сила, — думал про себя Джек, повторяя слова, что перенял от Барда. — Да возвратишься ты вместе с солнцем и да возродишься вновь в сем мире».
Отцу бы такая молитва точно не понравилась. Он бы за такие слова с Джека шкуру спустил — выдрал бы в шесть заходов до воскресенья, как говорится. Но Джек полагал, что призвать на помощь две религии — поступок в высшей степени правильный и разумный: а вдруг одна подведет!
Люси между тем зарылась между штуками ткани и мехами. Даже сквозь грохот бури Джек слышал, как девочка тихонько всхлипывает, — а шторм и впрямь разыгрался не на шутку, мальчик даже кормы не различал. Джек попытался не думать о бедной покойнице. Его долг — позаботиться о том, чтобы Люси не постигла та же участь, ну, то есть, конечно, если они оба сейчас не утонут. Всепожирающий ужас первых дней плена сгладился, притупился; на смену ему пришла унылая безысходность, вроде как у скотины безропотной; ни на что другое сейчас Джек способен не был.
Олаф прошелся по кораблю, оделяя гребцов монетами.
— Вот теперь положение и впрямь серьезно, — буркнул монах.
— Неужто он им платит? — поразился Джек.
Мальчик был настолько измучен, что даже боли не чувствовал.
— Он одаривает их золотом, чтобы они явились в чертог морского бога не с пустыми руками. Ужо Сатана отберет у них монеты и пинками пошлет разбойников прямехонько в ад!
Монах невесело усмехнулся.
«Малая толика адского пламени нам бы сейчас не помешала», — подумал про себя Джек, но вслух этого, естественно, не сказал.
От холода пальцы его окоченели, черпалка то и дело выпадала из рук. От усталости перед глазами плавали огненные круги. Мальчуган отчаянно боялся потерять сознание. Ибо это означало смерть.
— Land fyrir stafni! — заорал кто-то.
Пелена дождя внезапно расступилась — и все увидели, что до берега-то, оказывается, рукой подать. Еще мгновение — и киль лодки царапнул по песку. Гребцы попрыгали в воду и, борясь с волнами, вытащили судно на безопасный берег.
Все повалились на землю, точно мокрые крысы. Ни у кого не осталось сил даже найти укрытие от непогоды — в том числе и у берсерков. Они оттащили корабль как можно дальше от линии прибоя — и попадали где стояли. Джек каким-то чудом сумел подобраться к Люси и обнял сестренку. Море ревело, ветер выл, дождь лил как из ведра. Джек знал, что в ладье есть промасленные шкуры для навесов, но никто и не подумал пойти их достать.
Вскоре сгустилась тьма. Когда корабль достиг берега, солнце уже клонилось к закату. Джек почувствовал, что Люси бьет жестокая дрожь, и попытался выкопать для нее ямку в песке. Какая-никакая, а все защита от холода. Мальчик огляделся. Несколько воинов — Олаф в том числе — пришли в себя настолько, чтобы встать. И теперь выкрикивали приказы, то и дело сопровождая их пинками и оплеухами. Медленно, с трудом, пленники кое-как поднялись на ноги. Тех, кому это не удалось, грубо оттащили подальше от воды.
К тому времени сделалось темно будто в могиле. Джеку крепко-накрепко стянули веревкой лодыжки и привязали его к остальным, однако Люси, по счастью, у него не отняли. Он вновь прижал сестренку к себе и, к вящему своему облегчению, почувствовал, что над их головами растянули промасленную шкуру. Берсерки вовсе не собирались терять драгоценный груз: еще не хватало, чтобы пленники расхворались.
— Ну, полно, полно, — шептал Джек, но Люси по-прежнему дрожала всем телом.
В горле у мальчика першило: еще на корабле он сорвал голос, пытаясь перекричать рев ветра.
— Почему они всё не везут меня в мой замок? — простонала Люси, стуча зубами.
Джек ушам своим не поверил. Да быть того не может, чтобы девочка до сих пор верила в эту идиотскую сказку! Он промолчал, толком не зная, как лучше ответить. А Люси принялась плакать:
— Я им все твержу и твержу по сто раз на дню, чтобы они отвезли меня в замок. А они не слушают.
— Но, солнышко, они вовсе не рыцари.
— А вот и рыцари! Просто плохие рыцари…
Джек закусил губу — и решил, что настало время открыть сестренке глаза.
— Они работорговцы.
— Не смей так говорить! — возмущенно закричала Люси. — Я не хочу этого слышать!
— Давай посмотрим правде в лицо, родная. Мы — рабы.
— Не хочу этого слышать!
Девочка рыдала до тех пор, пока не иссякли силы. А потом крепко прижалась к Джеку, все еще дрожа и постанывая. Мальчик понятия не имел, как помочь сестренке. И тут, к вящему его изумлению, Люси проговорила — и голос у нее почти не дрожал:
— Я знаю, что эти люди никакие не рыцари. Я видела, как… как умерла та бедняжка. Я знаю, что Торгиль меня ненавидит и… и, может статься, даже убьет. Но я ведь тогда полечу на небеса, правда?
— Конечно.
У Джека горло стеснилось от подступивших слез.
— Ну, тогда все в порядке. Но пока этого не случилось, я не хочу об этом думать. Ты разве не видишь? Я просто жить не могу, зная, что все это… так.
И тогда Джек все понял. Люси — она как отец. Джайлз так переживал из-за своей увечной ноги, что вынужден был придумывать разные истории. Люси просто раздавлена горем — ведь ее оторвали от всего, что было в ее жизни родного и близкого. Джека, конечно, тоже — но он ведь старше. Он в состоянии это выдержать. А Люси отделяет от безумия лишь полупрозрачная колдовская завеса вымысла. Мальчик быстро собрался с мыслями.
— Почти всем принцессам приходится пережить множество приключений, прежде чем они возвращаются в свои замки, — сказал он.
— Порою эти приключения такие ужасные, — подхватила Люси.
Она зевнула и теснее прижалась к брату.
— Их похищают людоеды, а кое-кого даже пытаются скормить драконам. Что может быть кошмарнее, чем стоять привязанной к дереву перед входом в глубокую, темную пещеру?
— А из пещеры валит дым.
Голосок Люси звучал сонно и невнятно.
— Черный, гнусный, вонючий дым…
— Но в последнюю минуту всегда появляется рыцарь — и спасает принцессу.
— Точно, всегда, — подтвердил Джек, смаргивая непрошеную слезу.
Пальчики Люси, вцепившиеся в его тунику, разжались. Очень скоро мальчик услышал ее по-детски безмятежное посапывание.
Нельзя плакать. Никак нельзя! У Люси никого, кроме него, нет, и он не вправе ее подвести. Джек пошарил у себя на груди. Охранная руна согрела его пальцы; блаженное тепло потекло вверх по руке. На самом-то деле заботиться о Люси не так уж и скверно. Оно куда лучше, чем одиночество. Странное дело, размышлял про себя Джек. Он способен распорядиться собственной жизнью не больше, чем собака на
