— Пошире разойдитесь, а то зашибет кого нить невзначай. — Весело проговорил демонолог, стараясь завоевать уважение дружинников. Круг послушно расширился, закованный в броню противник встал напротив Гарвеля, разминая могучие плечи.
— Ну, давай, увалень. — Подзадорил богатыря демонолог. Пожалуй в этот момент он покривил душой, поскольку князь все-таки отправил лучших. Несмотря на внушительные размеры и вес, дружинник двигался с грацией рыси, рванувшись к демонологу, он рассчитывал одним ударом поставить точку в их поединке. Ожидавший чего-то подобного, Гарвель сконцентрировал в кулаке всю свободную энергию, выбросил руку навстречу летящей на него горе метала и мускулов. Напоровшись на кулак демонолога, дружинник, лязгая железом доспеха, откатился к ногам своих товарищей. От пластины на его груди осталось одно воспоминание, весь его путь устилали звенья кольчуги, освобождено осыпавшиеся на землю после удара. Стоявшие в круге дружинники потрясенно молчали.
— Если бы удар нанес одержимый, у ваших ног валялся бы труп с дырой в груди. — Назидательно произнес демонолог переборов нахлынувшую слабость, подобные фокусы отнимали слишком много сил. Ошалевшему от неожиданности здоровяку помогли встать на ноги.
— Вопросы? — Спросил Гарвель, проведя цепким взглядом по лицам дружинников.
— Как их одолеть. — Спросил один из бойцов, похоже, именно он в отсутствие воеводы играл роль старшего.
— Они безумны, слепая ярость подкрепленная силой и ловкостью, они кидаются безрассудно, как звери. — Одобрительно кивнул стражнику Гарвель, этот пышущий здоровьем парень, похоже, не был обделен интеллектом, несмотря на популярную в народе поговорку. В ворота храма звонко бухнуло, звук донесшийся до заднего дворика был такой, будто кто-то отчаянно колотит в одну из створок чем-то железным и очень тяжелым. Отвлекшись на секунду, Гарвель продолжил.
— Если сдержите первый натиск одержимых, у вас появиться шанс, они быстро устают от своих выкрутасов. — Занудным лекторским тоном читал он вспомнив первый год своих скитаний по миру, когда его заметил один из так называемых <светлых> магов, после чего добрых шесть месяцев Гарвель провел в академии выслушивая ужасающе нудные лекции. И дело было даже не в том, что старый Эдвард обучал его азам Искусства едва ли не с пеленок и все те прописные истины с пафосом вещаемые лектором были ему известны, дело в самой подаче материала. Рассказывать действительно интересные вещи таким занудным голосом, что тяга к познанию увядала за одну две лекции.
Предавшегося воспоминаниям демонолога прервал растрепанный взбудораженный монах в глазах которого метался страх, плавно перетекающий в панику и обратно. Хмуро обернувшемуся на его окрик демонологу, он принялся сбивчиво объяснять. Что Вальмонт ждет его в основной зале, что такого экстренного стряслось монах пояснить так и не смог, глупо причитая что кто-то ранен. И без того отнюдь не радужное настроение стремительно портилось, сползая в бездне черных как ночь предчувствий.
Спустя несколько минут демонолог и щенок в сопровождении торопливо семенящего впереди клирика, входили в зал. Со времен бешеного налета одержимых, он вновь обрел прежний блеск, и в глаза уже не кидались следы боя. Однако сейчас, словно кусок совсем недавнего кровавого прошлого, перед алтарем лежал крупный мужчина в изорванной броне, весь залитый кровью. Его грудь рывками поднималась, с хрипом втягивая в легкие воздух. Одного взгляда на него хватило, чтобы Гарвель кинулся вперед, каждая секунда была дорога. Опоздай он на несколько минут и здесь, прямо в храме, родилась бы поистине жуткая тварь. Оттолкнув склонившегося над телом клирика в белой робе, демонолог рявкнул: — Близко не подходить!
И тут же выбросив окружающий мир из головы целиком сосредоточился на засевшей в теле мужчины твари. Черным сгустком она поселилась рядом с сердцем, каждую секунду пуская длинные черные отростки стремительно опутывающие все органы раненого человека. Руки клещами вцепились в края раны, ярко красная кровь толчками выплескивалась из рваной раны перемешиваясь с гноем который несмотря на все старания монахов неоднократно промывавших рану, вновь и вновь заполнял разрыв. Короткий мысленный призыв и в задрожавшем воздухе материализовался фамильяр, короткое усилие и висящий в воздухе Хааг обернулся жутковатого вида щипцами с необычайно острыми гранями покрытыми множеством крохотных крючков. И лишь Вальмонт наблюдавшим за всем этим действом со стороны видел истинный облик жуткого инструмента, в который превратился фамильяр демонолога. Отдав короткую команду Хаагу, Гарвель погрузился в пучины сознания лежащего перед ним человека, оставив импа сражаться с материальным проявлением демонического паразита. Из пылающего черным огнем шара, которым выглядел фамильяр в глазах инквизитора, в разверстую рану хлынул целый поток сотканных из тьмы и огня щупалец. Из раны брызнул поток пара, и густой запах жженой плоти быстро распространился по храмовой зале. Монахи же с ужасом смотрели, как чернокнижник погрузил в рану свой жуткий покрытый крючьями инструмент, раскалившийся докрасна в невидимом пламени. Шевеля многочисленными щупальцами, Хааг отчаянно не давал твари продолжать свое черное во всех смыслах дело. Изредка он даже улучал момент и пережигал уже вросшие в тело жертвы отростки. Однако жуткий паразит не унимался, большая часть отростков тянулась к голове и позвоночнику жертвы, именно эти нити Хааг старался перерезать в первую очередь. Борьба казалась бесконечной, с каждой секундой силы фамильяра таяли, а тварь казалось, только крепла. Если бы за этим наблюдал опытный демонолог, он бы пояснил, что все физические проявления паразита — лишь бледное отражение кипящей в разуме жертвы битвы. Даже если вырезать из тела болезненно розовый сгусток конвульсивно пускающий во все стороны отростки, это ничего бы не изменило, в лучшем случае лишь отсрочив на несколько минут неизбежное.
В разуме распростертого на полу мужчины разверзся настоящий ад, впрочем особым воображением тварь не отличалась бездумно копируя тактику своего хозяина. Погрузив жертву в близкий к летаргическому сон, она раз за разом насылала кошмарные видения, намереваясь сломить волю своей жертвы. Закованного в броню израненного гиганта с ног до головы покрытого слизью облепило целое полчище мух, они лезли в глаза и рот, забирались под доспехи вползали в многочисленные раны, шевелясь там сплошным ковром. Однако человек сражался! Несмотря на напор твари, он не уступал, отчаянно сражаясь за свой разум; любой человек уже давно бы обезумел от подобной пытки. Подавив желание смахнуть облепившую человека мерзость, Гарвель сосредоточился на поисках затаившейся твари, словно ощутив опасное для себя присутствие, та удвоила натиск, намереваясь покончить с отчаянно сопротивляющейся жертвой, и уже потом со всеми силами наброситься на пришельца. Разгоняя красноватый, полный жужжащих тварей мрак светом своей воли, Гарвель обнаружил затаившуюся в уголке сознания тварь. Больше всего паразит напоминал непомерно огромного опарыша, источая ментальную вонь разложения, она кусок за куском пыталась пожрать волю своей жертвы. Дальнейшее было делом техники, мощным волевым импульсом Гарвель отделил бьющуюся тварь покрытую зловонной слизью от энергетических каналов жертвы, и принялся тянуть из нее гадостную, отдающую разложением силу, времени очищать ее от подобного налета не было, поэтому для страховки Гарвель осторожно переправлял ее в тело своего фамильяра, которому подобные <добавки> были не страшны. Отвратительная бестия усыхала на глазах, стремительно теряя форму и размер, она все еще пыталась сопротивляться, выстраивая ментальный барьер на пути всепожирающей воронки, которой обернулся демонолог. Однако шансов у нее уже не было, стянувшись до размеров блохи, она попыталась вырваться из жуткой хватки чернокнижника, но принявший все меры предосторожности Гарвель был к этому готов, секунда и заключенная в незримый кокон тварь была поглощена разумом демонолога. Поглощена, но не уничтожена, она подчинилась своему новому владыке готовая в любой момент вернуться к жизни по приказу своего повелителя. Вместе с кошмарной тварью исчезла и кошмарная пытка заполнившая разум жертвы. Исчезли полчища мух мучавших закованного в броню гиганта. Утомленный борьбой с тварью демонолог с вялым удивлением узнал в нем Торкуса — фанатичного доминиканца, которого Вальмонт отправил за сектантом погубившем купца Будимира. На секунду приняв свой обычный облик, Гарвель отсалютовал доминиканцу, и вернулся в реальный мир.
С хрипом врывающийся в легкие воздух норовил разорвать бурно вздымающуюся грудь, шум истошно колотящегося сердца перекрывал остальные звуки. Мир плыл в пелене заполнивших глаза слез. Тело демонолога отчаянно протестовало против подобных выкрутасов хозяина, еще не отошедшее от демонстрации силы дружинникам, оно было вынужденно пропускать через себя потустороннюю скверну, перекачивая ее через канал связывающий его с фамильяром. Не будь этой связи, демонолог был бы уже мертв, по крайней мере, телесно. Все еще роющийся в ране Хааг заканчивал работу, вздохнувшие от омерзения монахи видели, как в вышедших из раны черных щипцах отчаянно дергался отвратительно
