что его миниатюрное тело наделено величественным именем Маньифико Гигантикус, сидел,
скрючившись, за столом и поглощал поставленную перед ним еду.
Его печальные карие глаза отрывались от пищи только для того, чтобы следить за Бейтой,
прохаживавшейся по комбинированной кухне-кладовке.
– Благодарности слабого не многого стоят, – выговорил он, – но вы получаете их, ибо,
воистину, за эту прошедшую неделю лишь несколько крошек перепали мне, – а хотя и мало мое тело,
аппетит мой невиданно велик.
– Что ж, тогда ешь! – сказала с улыбкой Бейта. – Не трать времени на благодарности. Разве в
центре Галактики не в ходу слышанная мною когда-то поговорка насчет признательности?
– Истинно, госпожа моя, есть такая поговорка. Ибо мудрец, как говорили мне, сказал некогда:
'Та признательность лучше и подлиннее других, которая не испаряется в пустых суесловиях'. Но увы,
госпожа моя, я есть, как видно, только набор пустых суесловий. Когда мое пустое суесловие
развлекло Мула, оно принесло мне придворное платье и величественное имя – ибо, видите ли, прежде
меня звали просто Бобо, что Мулу не нравилось, – а затем, когда моему пустому суесловию не
удавалось его развлечь, Мул обрушивал на мои бедные кости побои и хлысты.
Из пилотской кабины появился Торан.
– Остается только ждать, Бейта. Я надеюсь, что Мул в состоянии понять: корабль
Установления – это территория Установления.
Маньифико Гигантикус, некогда Бобо, широко открыл глаза и воскликнул:
– Как величественно Установление, перед которым трепещут даже свирепые слуги Мула!
– А ты слыхал и об Установлении? – спросила Бейта, слегка улыбнувшись.
– А кто не слыхивал? – голос Маньифико перешел в таинственный шепот. – Люди говорят,
будто это – мир великих чудес, огней, которые могут пожрать планеты, тайн, несущих грозную мощь.
Говорят, что даже высшие аристократы Галактики не могут снискать того почета и уважения, которое
считается вполне естественным для самого простого человека, могущего сказать о себе: 'Я -
гражданин Установления', – будь он всего лишь рудокопом, или космоспасателем, или вообще никем,
вроде меня.
Бейта сказала:
– Ну, Маньифико, если ты будешь произносить речи, то никогда не кончишь есть. Постой, я
дам тебе немного ароматизированного молока. Оно тебе понравится.
Она поставила кувшин на стол и вывела Торана из комнаты.
– Тори, что мы теперь будем с ним делать? – и она показала в сторону кухни.
– А ты что думаешь?
– Если Мул явится, должны ли мы его выдать?
– Ну а как же иначе, Бей? – голос Торана звучал тревожно, и жест, которым он отбросил со лба
влажную прядь, подтверждал это.
Он нетерпеливо продолжал:
– До прибытия сюда у меня была некая расплывчатая идея: все, что нам надо будет сделать -
это расспросить о Муле и перейти к делу; просто к делу, понимаешь, ничего конкретного.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, Тори. Я сама не очень-то надеялась увидеть Мула, но я
думала, что мы сможем получить хоть какую-то информацию обо всей заварухе из первых рук, и
затем вручить ее людям, которые чуть больше понимают в этих межзвездных интригах. Я не шпионка
из романа.
– Ты не отстаешь от меня, Бей, – Торан скрестил руки и нахмурился. – Что за положение!
Существование личности вроде Мула вообще казалось бы невероятным, если бы не это недавнее
странное происшествие. Ты полагаешь, он явится за своим клоуном?
Бейта взглянула на него.
– Не думаю, чтобы мне этого хотелось. И я не знаю, что мне сказать и как поступить. А ты?
Внутренний зуммер зазвучал прерывистым, картавым звоном. Губы Бейты беззвучно
дрогнули.
– Мул!
Маньифико возник в дверном проеме – глаза расширены, голос хнычущий:
– Мул?
Торан пробормотал:
– Мне придется их впустить.
Нажатие кнопки открыло воздушный шлюз, и наружная дверь захлопнулась за
новоприбывшим. Сканер показывал лишь одну, плохо различимую фигуру.
– Это только один человек, – сказал Торан с явным облегчением, и слегка дрогнувшим голосом
произнес, склонившись к микрофону: – Кто вы?
– Вы бы лучше впустили меня и выяснили сами, а? – послышалось в ответ.
– Я должен проинформировать вас, что это корабль Установления и, следовательно, согласно
международному договору, он является территорией Установления.
– Я это знаю.
– Входите с открытыми руками, или я буду стрелять. Я хорошо вооружен.
– Ладно!
Торан открыл внутреннюю дверь и положил палец на спуск своего бластерного пистолета.
Послышались шаги, дверь распахнулась настежь, и Маньифико вскричал:
– Это не Мул! Это просто человек.
'Человек' торжественно поклонился клоуну.
– Весьма справедливо. Я не Мул, – он развел руками. – Я не вооружен и пришел с мирной
целью. Вы можете расслабиться и отложить свой пистолет. Ваша рука дрожит, что меня изрядно
беспокоит.
– Кто вы? – грубо спросил Торан.
– Тот же вопрос я мог бы задать вам, – хладнокровно ответил незнакомец, – поскольку именно
вы тут предъявляете ложные претензии, а не я.
– Как так?
– Ведь именно вы утверждаете, будто являетесь гражданином Установления, в то время как на
планете нет ни одного зарегистрированного Купца.
– Это не так. Вы-то откуда знаете?
– Потому что я в самом деле гражданин Установления и имею при себе бумаги,
удостоверяющие это. А где ваши?
– Думаю, вам лучше было бы убраться отсюда.
– Думаю, что нет. Если вы что-нибудь знаете о том, как действует Установление, – а, несмотря
на ваше самозванство, вполне можете знать, – то вам должно быть известно, что если я не вернусь
живым на свой корабль в заданное время, последует сигнал в ближайшую штаб-квартиру
Установления. Говоря по существу, я сомневаюсь в том, что ваше оружие возымело бы большой
эффект.
Последовало нерешительное молчание. Бейта успокаивающе произнесла:
– Отложи бластер, Торан, и отнесись к нему серьезно. Он вроде говорит дело.
– Благодарю вас, – сказал незнакомец.
Торан положил пистолет на стул рядом с собой.
