– Может, теперь вы объяснитесь?
Незнакомец остался стоять. Он был ширококостен, с длинными руками и ногами. Его лицо
состояло из жестких плоскостей, и каким-то образом сразу становилось ясно, что он никогда не
улыбается. Но в его взгляде не было суровости. Он сказал:
– Новости распространяются быстро, особенно когда им трудно поверить. Не думаю, что на
Калгане остался хоть кто-либо, не знающий, что люди Мула получили сегодня по зубам от двух
туристов с Установления. Я узнал все важные подробности еще до вечера, и, как я уже сказал, кроме
меня, на планете нет туристов с Установления. О подобных вещах мы знаем.
– Кто это 'мы'?
– 'Мы' – это мы! В том числе я! Что вы окажетесь в Ангаре – было известно, вы сами об этом
сказали. У меня имелись способы проверить регистрацию и способы отыскать ваш корабль.
Он вдруг повернулся к Бейте.
– Вот вы – уроженка Установления, не так ли?
– Разве?
– Вы – член демократической оппозиции, которую именуют 'подпольем'. Я не помню вашего
имени, но помню ваше лицо. Вы недавно уехали, – но вы бы не смогли сделать этого, если бы
представляли собой значительную фигуру.
Бейта пожала плечами.
– Вы много чего знаете.
– Знаю. Вы сбежали вместе с мужчиной. Вот с этим?
– Разве имеет значение, что именно я отвечу?
– Нет. Я просто добиваюсь полного взаимопонимания. По-моему, пароль в ту неделю, когда
вы столь поспешно удалились, был: 'Селдон, Хардин и свобода'. Руководителем вашей секции
является Порфират Харт.
– Откуда вы все это знаете? – Бейта вдруг пришла в ярость. – Или его схватила полиция?
Торан пытался ее удержать, но она вырвалась и подошла ближе.
Человек с Установления спокойно сказал:
– Никто его не хватал. Просто подполье простирается широко и дает о себе знать в самых
неожиданных местах. Я – капитан Хэн Притчер из Информации, и я сам – руководитель секции,
неважно под каким именем.
Он помолчал, потом добавил:
– Нет, вы не обязаны мне верить. В нашем деле лучше переборщить с подозрениями, чем
наоборот. Но мне пора бы покончить со вступлением.
– Да, – сказал Торан, – пожалуй, кончайте поскорей.
– Могу я присесть? Спасибо, – капитан Притчер закинул длинную ногу на колено другой и
свесил руку со спинки кресла. – Я начну с того, что скажу следующее: я не знаю, ради чего вы все это
затеяли. Вы двое прибыли не с Установления, но нетрудно угадать, что вы – с одного из независимых
Купеческих миров. Это меня мало беспокоит. Но просто из любопытства: что вам надо от этого парня,
этого клоуна, которого вы утащили в безопасное место? Вы рискуете своей жизнью ради за него.
– Этого я вам рассказать не могу.
– Н-да! Ну, я и не надеялся, что расскажете. Но если вы ждете, что Мул явится за ним лично,
предваряемый фанфарами, горнами, барабанами и электроорганами – можете успокоиться! Мул
действует не так.
– Что? – выкрикнули вместе Торан и Бейта, а из угла, где прятался Маньифико, уши которого
почти заметно для глаз вытянулись, донесся внезапный радостный взвизг.
– Именно так. Я сам старался войти с ним в контакт и занимался этим гораздо более серьезно,
чем вы, двое любителей. Не сработало. Этот человек не появляется публично, не позволяет себя
фотографировать или изображать, и его видят лишь самые ближайшие помощники.
– Этим и объясняется ваш интерес к нам, капитан? – спросил Торан.
– Нет. Дело в клоуне. Этот клоун – один из очень немногих людей, видевших Мула. Я хотел
встретиться именно с ним. Он может стать необходимым мне доказательством, – а Галактике
известно, что мне кое-что требуется для пробуждения Установления.
– А оно нуждается в пробуждении? – прервала его Бейта с неожиданной резкостью. – Для чего?
А вы, значит, выступаете в качестве будильника? Но в какой роли – мятежного демократа или тайного
полицейского провокатора?
Жесткость в чертах капитана проступила более заметно.
– Когда появляется угроза для Установления в целом, госпожа революционерка, страдают и
демократы, и тираны. Давайте спасем тиранов от более страшного тирана, а свергнуть их мы еще
успеем.
– О каком это более страшном тиране вы говорите? – вспыхнула Бейта.
– О Муле! Я о нем кое-что разузнал – достаточно, чтобы уже много раз оказаться мертвецом,
не действуй я столь хитроумно. Вышлите клоуна из комнаты. Это требует уединения.
– Маньифико, – произнесла Бейта, сделав жест рукой, и клоун без звука удалился.
Голос капитана звучал весомо и напряженно – и одновременно так тихо, что Торан и Бейта
подвинулись поближе. Вот что они услышали:
– Мул – проницательный делец. Достаточно проницательный, чтобы понимать, какими
преимуществами обладают магнетизм и блеск личного лидерства. Раз он отказался от них, у него есть
веская причина. Этой причиной должно быть то обстоятельство, что личный контакт с ним может
выявить нечто такое, чего никто ни при каких обстоятельствах не должен узнать.
Он отмахнулся от вопросов и продолжал скороговоркой:
– Я отправился на место его рождения и расспросил людей, которые долго не проживут,
поскольку обладают знаниями определенного рода. И так уже в живых остались немногие. Они
помнят ребенка, родившегося тридцать лет назад; смерть его матери; его странную юность. Мул – не
человеческое существо!
Оба его слушателя отпрянули, объятые ужасом от одних туманных намеков. Никто из них
толком ничего не понимал, но во фразе этой прозвучала явная угроза. Капитан продолжал:
– Он мутант и, как явствует из его дальнейшей карьеры, мутант весьма удачливый. Я не знаю,
является ли он в истинном смысле тем, что в боевиках именуется 'сверхчеловеком'; но путь,
пройденный им за два года – от ничтожества до победителя военного диктатора Калгана – куда как
красноречив. Так вы видите опасность или нет? Разве в плане Селдона могла быть учтена
генетическая случайность, давшая Мулу непредсказуемые биологические возможности?
Бейта медленно проговорила:
– Я не могу поверить в это. Это какой-то усложненный трюк. Почему люди Мула не убили
нас? Ведь будь он сверхчеловеком, это им ничего бы не стоило.
– Я же говорю вам: я не знаю пределов его мутации. Возможно, он еще не готов к схватке с
Установлением и до поры предпочитает воздержаться от провокаций. Дайте-ка мне поговорить с
клоуном.
Капитан в упор рассматривал дрожащего Маньифико, который явно не доверял этому
большому, жесткому человеку.
Капитан начал не спеша:
– Видел ли ты Мула своими собственными глазами?
– Видел – и даже слишком хорошо, уважаемый господин. И ощущал тяжесть его руки на своем
