Но Папа успел сделать только шаг. Сверху с металлическим отзвуком грянули грозные слова,
и пять тысяч пар глаз, вытаращенных от изумления, обратились к потолку.
– Мужчины и женщины, – сказал голос с нажимом. – Космопорт обыскивается в поисках
опасного беглеца и в настоящее время окружен. Никому не разрешено ни входить, ни выходить.
Поиск будет, однако, проведен очень быстро, и за это время ни один корабль не взлетит, и не сядет,
так что никто не пропустит свой рейс. Я повторяю, на свой корабль никто не опоздает. Будет опущена
решетка. Никто из вас не должен покидать своего квадрата, пока решетка не будет убрана, иначе мы
вынуждены будем применить наши нейрохлысты.
Голос заполнял обширный купол зала ожидания космопорта не дольше минуты, и все это
время Аркадия была не в состоянии пошевелиться, даже если бы все зло Галактики свернулось в шар
и покатилось на нее.
Речь могла идти только о ней. Эта мысль даже не нуждалась в разъяснении. Но почему?
Ее бегство устроила Каллия. И Каллия принадлежала ко Второму Установлению. К чему же
тогда розыски? Неужели Каллия потерпела провал? Могла ли Каллия вообще потерпеть провал? Или
это было частью плана, все хитросплетения которого ускользали от нее?
На мгновение у Аркадии закружилась голова, и ей захотелось вскочить и крикнуть, что она
сдается, что она пойдет с ними, что… что…
Но рука Мамы взяла ее за запястье.
– Быстрее! Быстрее! Пока они не начали, пойдем в дамскую комнату.
Аркадия автоматически, почти вслепую, последовала за ней. Пока голос все еще рявкал что-то
напоследок, они просочились сквозь застывшие кучки остолбеневшей толпы.
Решетка уже опускалась, и Папа, приоткрыв рот, наблюдал за ее движением. Ему доводилось
слышать и читать о ней, но сам он никогда в нее не попадал. Решетка засияла над головой. Она
представляла собой ряды скрещивающихся пучков излучения, заставлявшего воздух светиться
безвредным сплетением мерцающих огней.
Решетка, как правило, медленно опускалась сверху, как бы являя собой падающую сеть и
создавая пугающий психологический эффект захвата и окружения.
Теперь она была уже на уровне пояса; между светящимися линиями в каждом направлении
было футов десять. Папа оказался один в своем квадрате, хотя соседние ячейки были забиты. Он
чувствовал себя выделенным и бросающимся в глаза, но знал: попытка смешаться с какой-либо
группой означает пересечение одной из этих сияющих линий, что вызовет тревогу и привлечет к нему
охранников с нейрохлыстами.
Он ждал.
Поверх голов боязливо-спокойной, напряженной толпы он мог видеть волну смятения,
означавшую приближение шеренги полицейских, проверявших зал квадрат за квадратом.
Прошло немало времени, прежде чем человек в форме вошел в его квадрат и аккуратно
записал координаты в свой блокнот.
– Документы!
Папа протянул свои бумаги. Они были изучены быстро и со знанием дела.
– Вы – Прим Палвер, уроженец Трантора, находитесь на Калгане месяц, возвращаетесь на
Трантор. Отвечайте, да или нет.
– Да, да.
– Что за дела у вас на Калгане?
– Я – торговый представитель нашего фермерского кооператива, обсуждал здесь условия
договора с министерством сельского хозяйства Калгана.
– Гм-м. С вами ваша жена? Где она? Она упоминается в ваших документах.
– Пожалуйста. Моя жена в… – он показал рукой.
– Ханто! – рявкнул полицейский.
К ним присоединился еще один человек в форме. Первый сухо сказал:
– Еще одна дама в сортире, клянусь Галактикой. Там, наверное, не продохнуть. Запиши ее имя,
– он указал место на бланке. – Есть еще кто с вами?
– Моя племянница.
– Бумаги о ней не упоминают.
– Она прибыла отдельно.
– Где же она? Ладно, и так понятно. Ханто, запиши имя племянницы также. Как ее зовут?
Запиши – Аркадия Палвер. Оставайтесь здесь, Палвер. Мы уйдем, когда разберемся с женщинами.
Папа ждал бесконечно долго. В конце концов он увидел приближающуюся Маму, которая
крепко держала за руку Аркадию, и двух полицейских следом за ними. Они вошли в квадрат Папы, и
один из полицейских спросил:
– Эта шумная старая баба – ваша жена?
– Да, сударь, – успокаивающе ответил Папа.
– Тогда вы бы лучше объяснили ей, что она может угодить в историю, если в таком тоне будет
выражаться насчет полиции Первого Гражданина, – он сердито расправил плечи. – А это и есть ваша
племянница?
– Да, сударь.
– Я хочу видеть ее документы.
Глядя прямо на мужа, Мама едва заметно, но решительно покачала головой. После короткой
паузы Папа сказал, вяло улыбаясь.
– Не думаю, чтобы это было возможно.
– Что вы имеете в виду, говоря 'невозможно'? – полицейский протянул массивную ладонь. -
Давайте их сюда.
– Дипломатическая неприкосновенность, – мягко сказал Папа.
– Что-о?
– Я сказал, что я – торговый представитель моего фермерского кооператива. Я аккредитован
при калганском правительстве как официальный иностранный представитель, и мои документы
подтверждают это. Я их вам показал, а теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое.
На миг полицейский опешил.
– Но я должен проверить ваши бумаги. Это приказ.
– Вы уберетесь отсюда, – внезапно вмешалась Мама. – Когда вы нам понадобитесь, мы сами
пошлем за вами, вы… вы… бездельник!..
Губы полицейского сжались.
– Присмотри за ними, Ханто. Я вызову лейтенанта.
– Чтоб тебе ноги переломало! – крикнула Мама ему вслед.
Кто-то засмеялся, но тут же прикусил язык.
Поиски подходили к концу. Толпа начинала угрожающе нервничать. С того момента, когда
решетка опустилась, прошло немыслимо долго – целых сорок пять минут. Поэтому вызванный на
помощь лейтенант Диридж поспешил в самую гущу народа.
– Вот эта девочка? – спросил он устало.
Он глянул на нее. Она явно подходила под описание. Развели сыр-бор из-за ребенка. Он
сказал:
– Ее бумаги, пожалуйста.
Папа начал было:
