– Весьма вероятно, что убийца Синклера вчера повредил себе руку. Я хотел бы напомнить вам, что действую от имени полиции ООН. Если вы пострадали от косвенных эффектов возможного межзвездного двигателя, который мог бы использоваться для колонизации планет, то скрываете улики в деле… – я остановился, потому что Петерфи встал и начал стягивать рубашку.
Вид у него был невеселый, но он хорошо держался. Руки его на вид были в полном порядке. Я провел ладонями по обеим рукам, согнул суставы, ощупал костяшки. А воображаемыми пальцами провел по костям под плотью.
В трех дюймах ниже плечевого сустава кость выглядела узловатой. Я прощупал мышцы и сухожилия…
– Ваша правая рука трансплантирована, – сказал я. – Это произошло, должно быть, месяцев шесть назад.
Он раздраженно мотнул головой.
– Знаете ли, такие же шрамы появились бы от того, что мне пришили мою же собственную руку.
– Так вот что произошло?
Гнев сделал его речь более четкой.
– Да. Я проводил один эксперимент. Произошел взрыв. Руку почти оторвало. Я наложил жгут и забрался в автодок до того, как потерял сознание.
– Можете ли вы это доказать?
– Сомневаюсь. Я никому не рассказывал об этом происшествии, а записей автодок не ведет. В любом случае, полагаю, что это вы должны что-то доказывать.
– Угу.
Петерфи натянул рубашку обратно.
– С этим вопросом все? Я глубоко сожалею о смерти Рэя Синклера, но не вижу ее взаимосвязи с моей собственной глупостью шестимесячной давности.
Я тоже не видел. Мы ушли.
И снова в машину. Было семнадцать двадцать; на пути к местожительству Полины Уртиель мы успели бы подзакусить.
– Думаю, это был трансплантат, – сказал я Вальпредо. – И он не хотел в этом признаться. Должно быть, он обращался к органлеггеру.
– Почему бы он так поступил? Получить из общественных банков органов руку не так уж сложно.
Я обмозговал это.
– Вы правы. Но при нормальной пересадке останется запись. Что ж, это могло произойти и так, как он рассказал.
– Н-да.
– А как вам такая идея? Он проводил какой-то неразрешенный эксперимент. Что-то, могущее нанести вред городу. Или даже какие-то опыты с излучением. Он получил радиационный ожог руки. Если б он обратился в общественные банки органов, его бы арестовали.
– Тоже подходит. А мы могли бы это доказать?
– Не знаю. Хотелось бы. Он мог бы нам сообщить, как найти тех, с кем он имел дело. Немного покопаемся. Может, сможем выяснить, чем он занимался шесть месяцев назад.
Полина Уртиель открыла дверь в ту же секунду, как мы позвонили.
– Привет! Я сама только что вошла. Хотите что-нибудь выпить?
Мы отказались. Она провела нас в небольшую квартирку, где немалая часть мебели складывалась и уходила в потолок. В настоящий момент имелись диван и кофейный столик; прочее существовало в виде контуров на потолке. От вида за пейзажным окном кружилась голова. Уртиель жила у верхушки Иглы Линдстеттера, на триста этажей выше мужа.
Она была высокой и изящной. Черты ее лица для мужчины выглядели бы женственными. Для женщины же оно несло след мужественности. Высокая грудь – то ли из плоти, то ли из пластика – в любом случае была пересажена хирургически.
Закончив смешивать для себя изрядную порцию коктейля, Уртиель присоеди-нилась к нам на диване. Начались вопросы.
Представляет ли она, кто мог хотеть смерти Рэймонда Синклера?
– Не очень. А как он умер?
– Кто-то проломил ему череп кочергой, – пояснил Вальпредо.
Раз он решил не упоминать генератор, я тоже не буду.
– Как оригинально, – ее контральто приобрело едкий тон. – И, полагаю, его собственной кочергой. С его собственного каминного набора. Вам надо поискать приверженца традиций.
Она пристально разглядывала нас поверх края своего стакана. Веки ее больших глаз украшала полупостоянная татуировка в виде пары вьющихся флагов ООН.
– Но от этого будет мало толку, не так ли? Поищите, кто работал с ним над его последним проектом, что бы это собой ни представляло.
Это звучало так же, как слова Петерфи, подумал я. А Вальпредо спросил:
– А у него обязательно должен был быть соавтор?
– Вначале он обычно работает один. Но где-то по ходу дела он привлекает людей, чтобы разобраться, как сделать аппаратуру и изготовить ее. Он никогда не делал что-то вещественное сам. Все представляло собой лишь нечто в компьютерной памяти. Для воплощения этого был нужен кто-то еще. И он никогда не делил авторства.
Выходит, его гипотетический соавтор мог обнаружить, сколь мало будет оценена его работа, и тогда… Но Уртиель покачала головой.
– Я имею в виду какого-нибудь психа, а не реально обманутого человека. Синклер никогда не предлагал дележа в любой своей затее. Все происходящее он делал сразу же чертовски ясным. Когда я подготовила для него модель “Огнеподавителя”, я знала, на что иду. Все это было его. Он использовал мое умение, а не мои мозги. Я же всегда хотела сделать что-то оригинальное, что-то свое.
Имеет ли она представление, чему был посвящен последний проект Синклера?
– Мой муж будет знать. Ларри Экс, живет в этом же здании. Он все делал какие-то загадочные намеки, а когда я попросила рассказать подробнее, он изобразил этакую улыбку… – неожиданно она и сама усмехнулась. – Нетрудно сообразить, что я заинтересовалась. Но он не говорил больше.
Пора мне было брать инициативу, иначе некоторые вопросы так и останутся незаданными.
– Я сотрудник АРМ. Я собираюсь сообщить вам секретную информацию, – сказал я.
И изложил ей то, что мы знали о синклеровском генераторе. Вальпредо, кажется, смотрел на меня с неодобрением. А может, и нет.
– Нам известно, что поле может за несколько секунд повредить руку человека. И мы хотим выяснить, – продолжал я, – не бродит ли сейчас убийца с полуразрушенной кистью или рукой – или даже ногой…
Она встала и опустила до пояса верхнюю часть своего облегающего костюма.
Она выглядела очень похожей на нормальную женщину. Если б я не знал – да и какая разница? В нынешние времена операции по изменению пола делаются изощренно и безупречно. Ну и к дьяволу, я нахожусь при исполнении. Вальпредо с равнодушным видом ждал, пока я закончу.
Я обследовал обе ее руки – глазами и тремя своими руками. Не было ничего, даже синяка.
– Ноги тоже?
– Раз вы можете на них стоять, то нет, – ответил я.
И еще один вопрос. Может ли внутри поля работать искусственная рука?
– Ларри? Вы имеете в виду Ларри? Да вы вообще спятили.
– Считайте это гипотетическим вопросом.
Она пожала плечами.
– Ваши соображения будут не хуже моих. По безынерциальному полю специалистов пока нет.
– Один-то был, – напомнил я ей. – Сейчас он мертв.
– Все, что мне известно, я узнала, смотря представление о Сером Линзмене на голографической стене, когда была ребенком, – она вдруг улыбнулась. – Старая космическая опера…
