— Но более вероятно, что они просто швыряются всем, что подвернется под руку.
— В субботу же выходной, — сказал я, констатируя то, о чем вообще-то можно было догадаться с самого начала, до того как мы притащились сюда.
На наш звонок никто не ответил. Это был офис, а даже Футура, при всей его эксцентричности, не докатился до того, чтобы летом торчать на работе по субботам.
— Проверим, — сказала Джен, нажав кнопку домофона.
От этого звука в глубине моего живота возник комок холода.
— Да? — послышалось из динамика.
— Доставка, — бросила Джен нарочито хриплым голосом.
— Только не это… опять… — пробормотал я себе под нос.
Дверь открылась.
«Оперативная рекламка» находилась на верхнем этаже, и лестница вилась вокруг шахты старомодного лифта, запертого внизу. Джен вскоре обогнала меня на пол-этажа — я видел, как мелькают ее красные шнурки сквозь решетку, окружавшую шахту. Она взлетала по лестнице с легкостью человека, привыкшего обходиться без лифта. (Мой дом превышает критический лимит в шесть этажей, и бегать по ступенькам я не привык.)
— Подожди!
Она не остановилась.
Когда я с высунутым языком добрался до десятого этажа, Джен уже нашла дверь искомой конторы в конце длинного холла.
— Заперто.
— Блин, кто бы мог подумать! И что теперь будем делать, ломать?
— Боюсь, дверь слишком крепкая. Но надо проверить.
Она завела меня за угол, туда, где ряд окон выходили в центральный колодец (что-то среднее между двором и вентиляционной шахтой). В прежние времена оплата за жилье в Нью-Йорке зависела от количества окон в квартире, поэтому строители изобрели здания с колодцами посередине и создали эту примечательную особенность архитектуры старого Нью-Йорка: дома с окнами, которые выходят на окна других квартир, находясь в каком-нибудь метре друг от друга. Мэнди все время сетовала на то, что в жаркие летние дни, когда окна открыты, Маффин, ее кот, любитель тараканов, перепрыгивает через колодец в соседскую квартиру, предположительно для того, чтобы выяснить вкус тамошних тараканов, а может, они там меньше боятся кошек.
Джен указала на одно из окон — через колодец, напротив нашего. Я увидел несколько письменных столов и темные мониторы компьютеров.
— «Оперативная рекламка», — сказала она и отворила окошко.
— Джен…
Она высунулась наружу.
— Держи меня за руку.
— Ни за что!
— Хочешь, чтобы я сделала это сама?
— Что ты, нет!
Я испугался, что это не пустая угроза: она была готова высунуться и попытаться дотянуться до другого окна, даже если я не стану ей помогать. Я испытал прилив сочувствия к Эмили. Если Джен такова в семнадцать лет, то какой же она была в десять?!
— Посмотри на это иначе. Расстояние — всего пара футов. Если бы не высота, кто бы стал колебаться?
— Да, если бы это не грозило смертельным падением, я бы не колебался.
Она глянула вниз.
— Ага, это уж точно. Поэтому ты будешь держать меня за руку.
Она высунулась снова, нетерпеливо тряся мне рукой.
Я вздохнул и крепко обхватил ее запястье обеими руками.
— Эй! Слишком крепко.
— Переживешь.
Джен лишь закатила глаза, а потом высунулась, насколько могла, и свободной рукой легко дотянулась до окна офиса «Дурилки». Ее запястье вертелось в моей хватке, когда она подтолкнула скользящую оконную раму на несколько дюймов вверх. Потом рама застряла.
— Держи!
Она переместила свой вес на подоконнике, высунувшись еще дальше вперед, а я, напротив, упершись ногами в стену, тянул ее руку назад, словно Джен была канатом, который я тянул изо всех сил. И она ухитрилась-таки отжать окно еще на фут.
— Готово. Можешь отпустить.
— Зачем?
— Чтобы я могла перелезть, дурачок.
По правде говоря, мне было бы легче стоять так и держать ее до посинения, покуда сил хватит, но ведь навечно-то их не хватит. Не говоря уж о том, что моя хватка перекрывает в ее руке циркуляцию крови.
— Ладно, отпускаю.
Я выпрямился, постепенно отпуская Джен, и она встряхнула кистью.
— Ох. Но спасибо.
— Только осторожнее!
Она снова улыбнулась и перекинула наружу ногу.
— Ух.
Крепко держась одной побелевшей рукой за ближнее окно, она медленно убрала свой вес с подоконника, упершись черной кроссовкой в угол колодца и перенеся вес на нее. Протянув вторую руку, Джен ухватилась за другой подоконник и потянула себя через пропасть.
В ту секунду, когда ее центр тяжести находился на равном расстоянии между окнами, я почувствовал, как мой желудок выворачивается наизнанку. Мне захотелось снова схватить ее за руку, но я понимал, что мои влажные от пота ладони — это последнее, что ей сейчас нужно. Впрочем, пока я боролся со своими страхами, опасный момент миновал и ее красные шнурки уже исчезли внутри.
— Джен?
Я высунулся, стараясь не глядеть вниз. Ее сияющее лицо появилось в окне.
— Вау! Это было круто!
Я перевел дух, хотя сердце еще колотилось как бешеное. Теперь, когда Джен благополучно перебралась через колодец, я вдруг осознал, что у меня руки чешутся перебраться самому. Забавно, что всего минуту назад это казалось мне полным бредом, но стоило посмотреть, как это делает инноватор, и мне до смерти захотелось стать следующим в очереди.
Я вспомнил находчивость, проявленную мной в зале метеоритов, свой мощный побег через зал со вспышками «Пунь-шам». Челки у меня больше нет, я за ней не прячусь и готов к опасности.
Я перекинул ногу за окно. Шахта, казалось, притягивала меня, звала через нее перебраться.
— Э, Хантер…
— Нет, я тоже хочу перелезть.
— Конечно, но…
— У меня получится!
Она кивнула.
— Конечно получится, но ведь я могу просто открыть дверь изнутри.
Я замер, неожиданно ощутив всю смертельную тяжесть своего веса.
— Э… да, конечно… почему бы и нет.
Я втянулся обратно и, оказавшись снова в коридоре, на ватных ногах направился к вдруг показавшемуся уже не таким манящим входу в «Рекламку». Обитая металлом дверь с лязгом
