проливать!Ну, я побреюсь, подзарос в дороге! —Что рассказал, что скрыл любимый взгляд?И сердце билось в страхе и тревоге:Рад или нет он? Рад или не рад?..3Неделя прошла, а за нею другая,Жизнь словно бы гладко и мирно течёт.Ни горя, ни песен, ни ада, ни рая… Пусть так. Но чего же ещё она ждёт?Веселья? Да нет же! Она не про это.С весельем успеем. Веселье — потом.Иной холодок тут средь тёплого лета:Андрей… Что-то новое прячется в нем.Нет, внешне он тот же: приветливый, ровный,С рассветом он в главке, к закату — домой.Порою обнимет, погладит любовноИ слово сердечное скажет порой.А то вдруг пошутит: — А ну- ка, Галина!Ты знаешь: ведь лжи я терпеть не могу.Ты в самом ли деле подаришь мне сына?Смотри, коль девчонку, на полюс сбегу.И всё-таки сердце все чаще сжималось:Порою украдкой он глянет, вздохнёт,И вдруг точно грусть или лёгкая жалость,Как тень, в его тёмных зрачках промелькнёт.Мелькнёт, будто птица помашет крылом,И снова все ровно, спокойно и складно.Но женским, но тайным каким-то чутьёмОна понимала: «Нет, что-то неладно!»Готовилась к школе, над планом сидела.«Все думы тревожные — глупость, пустяк!»Но сердце как будто иглой то и делоКололо: «Нет, Галка, здесь что-то не так!»Но что же не так? Может, чувства остыли?Нет, это неправда! Андрей не такой.А может быть, недруг преследует? ИлиГнетёт его скука бумаги и пылиИ сердцем он рвётся к работе живой? Что ж, может быть, пусть он встряхнётся немножко!Пускай! Ведь живая работа нужна.Но я тогда как же? А как же Серёжка?Ведь это уж скоро… А я здесь одна… Но что, если он и не мрачен нисколькоИ это лишь глупые нервы шалят?Что, если все это мне кажется только?Ах, вздох его грустный! Ах, горестный взгляд!Он сам засмеялся бы: «Сгинь, ураган!Куда я поеду? Нашла же заботу!Итак, педагог, доставай-ка свой план.Поныла — и хватит! Теперь за работу!»4Лунный свет лежит на одеяле… — Спишь, Галина? — Он слегка привстал. —Знаешь, мне сегодня приказалиВозвращаться к нашим, на Урал.Только не волнуйся. Я ведь скоро!Ровно через месяц и назад.Еду по запросу Христофора.Что же, он начальство, я солдат.«Так и есть!» Она тоскливо сжалась.«Вот он, вздох, и вот он, грустный взгляд!Значит, ничего не показалось…Но ведь он не сам, ему велят!»Прошептала: — Ну, а как же я-то?Ведь теперь уж скоро я должна…Знаешь, мне немножко страшновато:Вдруг случится что, а я одна… — Как одна? Да тут кругом друзья!Вспомни хоть про Варю Рыбакову.— Не сердись, Андрей, я просто к слову.Раз нельзя, ну значит, и нельзя.И, обняв порывисто его,Прошептала ласково и тихо:— Ничего, конечно, ничего…Просто я ужасная трусиха.Он погладил худенькую шеюИ сказал с улыбкою: — Не трусь!Я же через месяц возвращусьИ ко всем событиям успею.С первым снегом, утренней порошеюПрикачу я. Все сомненья прочь!Спи, Галинка, спи, моя хорошая…Спи спокойно… За окном уж ночь… Тьма вокруг все гуще, все плотнее.Бьют часы — рассвет ещё далёк.Скверно нынче на душе Андрея,Он лежит и смотрит в потолок.Что ж он, сердцем, что ли, измельчился?Почему он Гале не сказал,Что «Колумб» ни строчки не писалИ что ехать сам он напросился? Испугался честных глаз Галины?Да, пожалуй. Видно, в чем-то слаб.Но зачем же ехать? Где причины?Сам себе-то объяснил хотя б? Объяснять? Но тут бессильны речи!Погоди, когда ж все началось? В день приезда. Да, тогда при встречеСловно б что-то в нем оборвалось.Галка та и больше уж не та!Что ж, выходит, и любовь пропала?Что ж, выходит, только красотаВ ней всегда Андрея привлекала? Нет, конечно, глупость, ерунда!Тут не это, тут совсем иное.Ну, а что, Андрюша? Что такое?Разлюбил? «Да нет же, никогда!Шрам? Неужто этакая малость…Впрочем, нет, пусть это не пустяк,Только я не поступил бы так.Просто мне сейчас мешает жалость.Я ещё привыкнуть не могу.Ну, да это, право, и понятно.А отъезд? Но я же не бегу!Я ведь через месяц и обратно.Съезжу, поработаю, встряхнусь.Дело там горячее, живое.Шум таёжный вмиг развеет грусть.И домой! И снова я с тобою.Надо спать. Часы пробили три.Скоро ночь огни свои потушит.И зажгутся факелы зари.Надо спать… И вдруг чуть слышно в душу — Тихий голос… Но зачем? Откуда?«Да, ты прав, геолог, поезжай.Ну а коли станет в жизни худо,Помни: я люблю тебя. Прощай!»К черту! Хватит! Мне не так уж плохо.Грусть пройдёт, развеется, как дым.Он затих и с еле слышным вздохомПрошептал: — Ну ладно, поглядим…Лунный свет лежит на одеяле,По ночному столику скользит…Нет, сегодня он уснёт едва ли.А Галина спит или не спит? Только нет, видать, и ей не спится.И хоть мрак ещё висит ночной,Но он ясно чувствует щекой,Как дрожат Галинины ресницы.
Глава 7.
НЕСЧАСТЬЕ
1— Ты что же это, друг, лежишь с газетой?Жена с работы — прямо в магазины,Тащи, как лошадь, свёртки да пакеты,А он пришёл, и нет ему кручины!Ну, хоть бы ужин разогрел, солдат!Ведь знаешь, что жена вернётся злая.Возьму-ка я сейчас вон тот домкратДа косточки твои пересчитаю! Максим накрылся в ужасе газетой:— Постой, не бей младенца, пощади!Все разогрел: и кашу и котлеты.Вон там снимай подушку и гляди.— Ах, господи! — Варвара застонала. —Ну как тебе хозяйство доверять?Кастрюлю прямо дном на покрывало…Помог. Спасибо. Нечего сказать! Потом, надев домашний сарафанИ доставая свёртки из корзины,Частила: — Вот сосиски, вот сазан,А это вот севрюга для Галины.Смотри какая, правда, хороша?!А то ведь Галка, ну буквально тает.В чем, право, только держится душа?Не спит, не ест, все мужа поджидает… А муж хорош: не пишет и не едет.Копает где-то камни у ручья.Эх вы, мужчины! Нет у вас, медведи,Где надо, настоящего чутья! — Но-но! — Максим с улыбкою сказал. —Давай за стол! К чему шуметь без толку?А я таких огурчиков достал…Мечта! Ты любишь пряную засолку? У нас суббота нынче, не страдай…Ведь тут пустяк… Совсем пустяк в графине…— Огурчики? Постой, не открывай!Огурчики я отнесу Галине.— Ну что ж, отлично! — молвил Рыбаков. —Рюмашка есть — закуска не кручина.— Для рюмки, милый, кстати, есть причина:Перехожу теперь на шесть станков!У нас на «Красной Розе» порешилиТакие вскоре выпустить шелка,Что все другие смежные текстилиОт зависти сгорят наверняка! Представь: на синем поле без узора…Ах, нет! Чтоб ты наглядней представлял,Дай карандаш! — Но тут из коридораВ дверь кто-то еле слышно постучал.Она вошла, шагнув тяжеловато,Осыпанная снегом и дождём,И, улыбнувшись как-то виновато,Вдруг прислонилась к косяку плечом.— Галина! — Варя бросилась к порогу,Порывисто подругу обняла. —У нас испорчен лифт, а ты, ей-богу,Одна на пятый… Ведь с ума сошла! — Постой, Варюша! Я же вся в снегу.Где вешалка? Мне помнится, в передней? —Максим шагнул: — Позвольте, помогу,Я кавалер как будто не последний!
