беда.Вот вернусь, и съездим подлечиться.Трудно мне. Ведь я в глуши лесной.Ах, не то! Не в этом вся причина!Да, я виноват перед тобой!Но ведь ты простишь меня, Галина?Только что я? У неё беда,Я ж примчусь кудахтать, словно квочка:«Ах, ошибся…» Глупость! Ерунда!Ничего тут не было — и точка!»— Ну, геолог, что сидишь в печали? —Танин голос будто в сердце нож! —Отчего купаться не идёшь?Письма, что ли, душу истерзали? Громов вспыхнул, встал и, помолчав,Произнёс, не подымая взгляда:— Я не знаю, кто и в чем был прав,Только больше нам нельзя… Не надо… Вышло так… Нет, ты не думай, Таня,Что я трус… Что я не дорожу… Я не знал… Я не хотел заране,Погоди… Ты сядь. Я расскажу.С Галей плохо. — И пока, сбиваясь,Говорил он о своей беде,Танин взор скользил, не отрываясь,По кустам, по брёвнам и воде…Вон пришла к реке купаться ива.Подошла, склонилась над водойИ струю прохладную пугливоТрогает зеленою рукой.Что у ивы, например, за боли?Веточку сломаешь — отрастёт… Громов все рассказывал о школеИ о письмах Галиных на фронт.Руку взял — руки не отняла.— Таня, ты ведь добрая, я знаю… — Да, Андрей, ты прав… Я понимаю.Ну, довольно! — Встала и пошла.Обернулась. Посмотрела твёрдо.Нет, прощаясь, взгляд не упрекал,А, как встарь, насмешливо и гордоСловно бы два пальца подавал.Вряд ли Громов сам себе признался,Что, стремясь к Галине всей душой,Он тогда почти залюбовалсяГорделивой этой красотой.3Ночь идёт, планету убирая,Звёздный ковш наполнила водой,Отпила и, щеки надувая,Целый мир обрызгала росой.Из тумана сшила занавеску,Чтобы рыбам крепче спать в пруду,Лунный таз начистила до блескаИ, подняв, надела на звезду.И повсюду тишина такая,Будто звуков в мире больше нет.Ходит ночь, планету убирая,Звезды льют свой золотистый свет… Сон, как потревоженная птица,Что в испуге вьётся над гнездом,Над Андреем мечется, кружится,То вдруг тихо сядет на ресницы,То умчится с лёгким ветерком.«На душе небось у Гали скверно…Что вдохнёт ей в сердце теплоту?Мой приезд! Ведь у неё, наверно,Каждая минута на счёту.Я вернусь — и вмиг отставка горю.«Галка, все печальное забудь!Улыбайся, собирайся в путь.Прямо завтра и поедем к морю!»— Извини, Андрей, не помешала? —Вновь Татьяна! Что за тяжкий рок?! —Вижу, папироска замерцала,Я и забрела на огонёк.Ты небось подумал: «Вот дурная!Как сказать ей, что в конце концов…»Нет, геолог, не стонать пришла яИ не штопать рваных парусов.Было б слишком глупо унижаться,Да и чувств слезами не вернуть.Просто я пришла, чтоб попрощаться,Просто, чтоб сказать: «Счастливый путь!»В двадцать пять уже не верят в чудо.Вот и все, геолог… Поезжай…Ну а если в жизни станет худо,Помни: я люблю тебя. Прощай!
ЧАСТЬ 3
Глада 6.
В МОСКВЕ
1Сквозь стайку дач, спеша в Москву,Состав промчался с грузом хлебаИ, растревожив тишину,Швырнул гудок, как камень, в небо.А вот курьерский. Он летит,Он товарняк перегоняет,Ведь там Галинка ждёт, не спит,Он это знае-ет, знае-ет, знае-ет… Вокзальный свод в лучах сверкает,Как сказочная стрекоза… Дома, зевая, протираютСвои квадратные глаза.Ночь тёмный спрятала покровВ кусты газона, за скамейку.Светает… Радугой цветовБлеснула клумба-тюбетейка.Тюльпан расправил лепестки,Пион с плеча стряхнул росинку.Заря в струе Москвы-рекиПолощет алую косынку.И от улыбки той зариВ проулок удирает тень.Смущённо гаснут фонари —Приходит день.*— Шофёр! Такси свободно? — Да, прошу!— Мне нужно в Тёплый. Знаете дорогу?— Ещё б не знать! Живу там, слава богу.— Вот и отлично. Едем. Я спешу!Шофёр машину ловко развернул,Потом спросил: — А дом у вас который?— Дом двадцать шесть. — Тот весело кивнул:— А знаете, есть странные шофёры.Волшебники! Вот хоть бы я сейчас:Хотите, ваше имя угадаю?Вы муж Галины Громовой. И васЗовут Андреем. Так я понимаю?Андрей воскликнул: — Так! Но кто же вы?Как вас-то звать?— Максимом Рыбаковым.— Теперь понятно. Галя из МосквыВас часто тёплым поминала словом.А Варя ваша просто сущий клад.Сердечный, настоящий человек!Спасибо вам… Я очень, очень рад…Такое не забудется вовек! Максим нахмурил брови: — Ерунда.С людьми живём, а не в глухом болоте.Случись с другим такая же беда,И вы небось ведь мимо не пройдёте?! Андрей сказал: — Я, кстати, вот о чем:У вас нога, а вы…. Я извиняюсь… —Максим кивнул: — Маресьев за рулём! —И улыбнулся: — Ничего, справляюсь.Ну вот мы и приехали! Пока!Галина ждёт. В глазах небось огонь.Счастливо вам! — И сильная рукаАндрею крепко стиснула ладонь.2Как странно все: не вышла на звонок…Открыла дверь соседка — тётя Шура.— Андрей? Входи! Ну как дела, сынок? Ой, что же это я стою, как дура?!Иди, иди, совсем ведь заждалась.Волнуется, поди-ка, ретивое?!Все на вокзал звонила… Извелась…Ах, господи, вот горе-то какое!— Да будет вам! — Но всё-таки в тревогеРванул он дверь, шутливо прогудев:— Встречай, жена! Домой вернулся лев! — И замер, удивлённый, на пороге…Она сидела боком у стола,Лица не поворачивая к свету.Вся жизнь в тот миг, казалось, перешлаЛишь в пальцы, теребящие газету.Пред ним была она и не она.И близкая, и словно бы чужая:Куда девалась нежно-золотаяЕё волос пушистая волна? Уже не пряди, вешним солнцем сотканы,Теперь, как странно глазу, у жены,Как после тифа, крохотные локоныИз-под косынки были чуть видны.Вдруг обернулась, ко всему готовая,И тотчас в сердце, как заряд свинца, —Полоска шрама, тонкая, пунцовая,От уха к носу поперёк лица… Хотела встать, но отказали ноги.Он подскочил к ней, обнял, зашептал:— Сиди, сиди… И к черту все тревоги,Вот я и дома… Ехал… Тосковал… Она к нему прижалась головой.И он умолк. Какие тут уж речи!И тотчас ощутил, как под рукойВдруг задрожали тоненькие плечи.— Ну, будет, будет!.. Это ни к чему…Не так все плохо… Нет, ты не права. —Ах, что он говорит ей! Почему?Куда вдруг делись главные слова?Те самые, что, сидя у реки,С любимой разлучённый дальней далью,Под шум тайги, в минуту злой тоскиОн повторял ей с тихою печалью?Так что ж, он позабыл их? Растерял?Иль чем-то, может, вдруг разочарован?Да нет же, нет! Он попросту усталИ этой встречей горькою взволнован!Она, вдруг смолкнув, тихо руку мужаСняла с плеча и опустила вниз,Туда, где пояс с каждым днём все туже:— Ну вот тебе, Андрей, и мой «сюрприз»..Рука его как будто испугалась,Едва заметно дёрнулась назад…Но нет, ей это только показалось!Он крикнул: — Галка, я ужасно рад!Нас будет трое! Превосходно! Славно!А я-то там никак не мог понять…Теперь уж вам, Галина Николавна,Нельзя слезинки даже
