но не нашли никаких ран, кроме перерезанной глотки.
— Одежда очень бедная, даже для священника, — проворчал Гвин. — Вместо рубашки — одни лохмотья, и даже башмаки протерлись насквозь.
— А сутана — просто позор! — пожаловался Томас. — Интересно, он в самом деле священник?
Коронер посмотрел на Эдвина.
— Сколько человек здесь сегодня ночевало?
— Рядом с ним всего трое, — дрожащим голосом ответил старик. — Да еще вон тот пьянчуга в углу.
Де Вольф пересек чердак и потряс спящего, но толку от него не добился, потому что тот ничего не соображал.
— А где остальные трое? — разозлился он на отсутствие свидетелей.
Эдвин пожал плечами, а Неста крикнула снизу:
— Это странники, они ушли на рассвете. Они спали на тюфяках в первом ряду, прямо здесь, так что могли и не заметить мертвеца в темноте.
— Кто-то должен был подняться сюда, чтобы убить его. Может, это они, — рассудительно заметил Гвин.
Неста пожала красивыми плечами.
— У нас вчера было оживленнее, чем обычно. Люди постоянно приходили и уходили. Я не могу проследить каждый их шаг.
— Не похоже, что у него могли что-то украсть, — заметил Гвин, толкнув труп ногой.
— Сумка, кажется, пустая, но лучше проверить, — приказал де Вольф, показывая на протертую кожаную суму на поясе мертвеца.
Гвин взял ее и сжал, но внутри ничего не почувствовал. Он открыл сумку, перевернул ее и потряс над ладонью.
— Странно! — пророкотал он. — Ну-ка, посвети поближе, Эдвин.
Все склонились над фонарем и увидели маленькие блестки.
— Золотая фольга, в точности, как вчера у того ограбленного в Клист Сент-Мэри! Чертовски странно! — сказал Гвин.
Де Вольф задумчиво поскреб щетину, но не увидел смысла в таком совпадении. Он решил отложить дознание на вторую половину дня, чтобы Гвин сумел отыскать как можно больше вчерашних посетителей трактира для жюри присяжных. Они спустились вниз, в пивную, чтобы подкрепиться и глотнуть эля, а заодно обсудить все случившееся. Как только служанки принесли хлеб, холодное мясо и сыр, а Эдвин — кружки, наполненные до краев лучшим пивом, все уселись за стол и попытались разобраться в еще одной насильственной смерти. Томас, почти ничего не евший, сидел с очень задумчивым видом.
— Я все думаю о том, что сказал перед смертью первый мертвец, — робко произнес он.
Гвин посмотрел на маленького клерка с веселым пренебрежением, но Джон де Вольф уже научился уважать ум и знания бывшего священника.
— И что же происходит в твоем запутанном мозгу, Томас? — подбодрил он клерка.
— Золотая фольга — вот что их связывает. Ее не так часто находишь в сумках бедняков. А золотую фольгу обычно используют в ценных или священных предметах.
— И это как-то связано со словами ограбленного в Клисте? — тут же спросила сообразительная Неста. — Я теперь припомнила — тот старик в Клисте говорил, что жертва пробормотала слова «Барзак» и «Гластонбери».
— Раз он шел через ту деревню на север, то вполне мог направляться в Гластонбери. И в чем здесь загадка? — пробурчал Гвин.
— Это самое старое аббатство в Англии — Иосиф Ариллафейский, а может, и сам Господь наш Иисус Христос могли его посетить. — Томас благочестиво перекрестился. — Но меня заинтересовало другое слово: Барзак!
— Что это за чертовщина такая — барзак? — проворчал здоровенный корнуоллец, твердо вознамерившись унизить своего маленького приятеля.
— Не что, а кто! — парировал Томас. — Я вспомнил эту легенду. Ее много лет рассказывали во всех аббатствах и соборах! Это проклятье, о котором, между прочим, тоже упомянул тот старик в Клисте!
Теперь Неста, Эдвин и даже Гвин были по-настоящему заинтригованы, а де Вольф, как всегда, проявлял нетерпение.
— Ну, рассказывай скорей, Томас! Что ты пытаешься нам объяснить?
— Эту историю привезли с собой тамплиеры много лет назад — о проклятой реликвии из Святого Города. — Он снова осенил себя крестом. — Похоже, некий хранитель по имени Барзак проклял частицу Истинного Креста, и любой, кто расстанется с ней, должен немедленно умереть насильственной смертью. Говорят, что реликвия очень долго хранилась где-то во Франции. Кажется, я слышал, что в Фонтреволе, где похоронен старый король Генрих. Толку от нее не было, и паломников она не привлекала, наоборот, они ее избегали.
Коронер подумал, допивая остатки своего эля.
— Ну, и с чего вдруг эта штука объявится здесь, в Девоне? — с сомнением спросил он.
Томас пожал сгорбленным плечом.
— Может быть, тот человек в Клисте привез ее с собой из Франции. Если он шел в Гластонбери, то вполне мог идти из порта в Топсхеме.
— Что-то, по мне, все это чертовски хитро! — пробормотал Гвин, прожевывая кусок хлеба с сыром.
Де Вольф встал и стряхнул крошки с серого мундира.
— Все равно больше у нас ничего нет. Томас, ты у нас единственный, кто имеет отношение к религии, так что поброди вокруг, может, появились какие-то слухи насчет реликвии. А ты, Гвин, иди собери как можно больше вчерашних посетителей трактира и приведи их сюда до того, как зазвонит колокол на вечернюю молитву. Ну, а я пойду и сообщу нашему дорогому шерифу, что в городе произошло убийство.
Шурин коронера, сэр Ричард де Ревелль, был занят со своим старшим клерком в главной башне замка Ружмонт, когда прибыл Джон. Он сидел за столом, погрузившись в пергаменты с отчетами о сборе налогов — собирался на следующей неделе в казначейство в Винчестере. Шериф, более озабоченный вопросами денег, а не правосудия, совершенно не заинтересовался смертью на чердаке трактира, пока не узнал о том, что погибший был священником. Услышав эту новость, де Ревелль выпрямился и уставился на де Вольфа.
— Священник? Остановился в простой таверне, где хозяйкой эта валлийская шлюха?
Джон с трудом подавил соблазн расквасить ему нос — слишком уж часто ему приходилось слышать подобное и раньше.
— Мои чиновник и клерк сейчас в городе, пытаются выяснить о нем побольше, — ответил он с каменным лицом. — Может быть, тут есть связь со вчерашним убийством коробейника; вероятно, того убили разбойники.
Де Ревелль сильно разволновался, узнав, что убитый был клириком — не потому, что заботился о благополучии духовных лиц, а потому, что он был политическим союзником епископа Генри Маршала в тайной кампании с целью посадить на престол вместо Ричарда Львиное Сердце принца Джона. Де Ревелль старался не упустить ни одну возможность снискать расположение прелата, поэтому решил, что имеет смысл побеспокоиться и поймать убийцу, дабы еще лучше выглядеть в глазах епископа. Он немедленно пожелал выяснить все подробности преступления, и Джон посвятил его в обстоятельства обеих смертей, промолчав только о предположении Томаса насчет проклятой реликвии.
Ричард откинулся в кресле и задумчиво погладил аккуратно подстриженную бородку. Был он человеком невысоким, щеголеватым, с привлекательным лицом, очень любил пеструю одежду, и сегодня надел ярко-зеленый камзол с желтой вышивкой по низу и воротнику и накинул на плечи плащ из тонкой коричневой шерсти, отороченный беличьим мехом, потому что в комнате было сыро и холодно.
— Шайка людей вне закона вряд ли смогла бы перерезать человеку глотку на чердаке городского
