Ни одним из этих моих качеств я не горжусь. Многие из них отмерли с годами, некоторые прошли, как проходят в жизни каждого человека некоторые неминуемые детские болезни. Некоторые же не только укрепились, но ощутились как органическая основа души навсегда.
Тогда же они цвели во мне пышным букетом и к тому же в прекрасной раме барственной жизни, где даже детали горя обставлялись эстетически.
И я нужна была Брюсову для создания не фальшивого, не вымышленного в кабинете, а подлинного почти образа Ренаты из «Огненного ангела». Поэтому любопытство его, вначале любопытство почти научное, возрастало с каждым днем».
Итак, «Огненный ангел», в котором Нину Петровскую называли Ренатой…
Не кому-либо из знаменитых людей,
прославленных в искусствах или науках,
но тебе,
женщина светлая, безумная, несчастная,
которая возлюбила много
и от любви погибла, правдивое это повествование,
как покорный служитель
и верный любовник,
в знак вечной памяти
посвящает автор.
Таково посвящение.
Герой романа, от лица которого ведется повествование, – это Рупрехт, бывший студент Кельнского университета. Он возвращается на родину из Америки, но по пути в родной город, в придорожной гостинице, случайно («ничтожные случаи бывают первыми звеньями в цепи тяжких испытаний, которую незримо и беззвучно кует для нас жизнь») встретил Ренату – женщину, одержимую демонами. С первого взгляда, с первой минуты она начала называть Рупрехта по имени и вела себя с ним так, словно они были знакомы целую вечность. Совершенно откровенно она поведала ему всю свою жизнь. Оказывается, еще в детстве Ренате стал являться ангел, озаренный солнечными лучами, весь как бы огненный, в белоснежной одежде, который называл себя Мадиэль. Рената влюбилась в него и со временем стала упрашивать его, «чтобы он сочетался с нею телесно, так как, по его собственным словам, выше всего любовь, а что может быть грешного, если любящие будут связаны сколь можно теснее?» Ангел отказался, а после того как Рената завлекла его в свою постель и стала принуждать соединиться с собою, «исполнясь великим гневом, развился в огненный столп и исчез, опалив Ренате плечи и волосы».
Ангел исчез, но однажды Рената встретила человека, называвшего себя графом Генрихом фон Оттергеймом и похожего на Мадиэля как две капли воды. Рената соблазнила его и была счастлива. Однако он нипочем не желал сознаться, что он не граф, а ангел, и в конце концов, то ли удрученный этими приставаниями, то ли слишком пылкой любовью Ренаты, исчез от нее неведомо куда. А к Ренате приступили вплотную демоны и донимали ее до тех пор, пока она не встретила Рупрехта, сразу поняв, что тот будет истинным защитником ее жизни.
Рупрехт моментально влюбился в Ренату, которая пребывала то в экстазе, то в истерике и беспрестанно исповедовалась ему в любви к Генриху, подробно и бесстыдно касаясь самых интимных сцен. Он покорно делал все, что ей взбредало в голову. Она принудила его привезти ее в Кельн, и там ей почудилось, будто она увидела графа Генриха. Рупрехт не только покорно слушал все ее любовные излияния, но даже согласился участвовать в шабаше ведьм, чтобы найти средство для Ренаты соединиться с ее возлюбленным, повинуясь «упорству ее желания, устремленного, как стрелка компаса, все к одной точке». Летал он на шабаш на козле, даже не задумываясь, «какая сила могла поддерживать существо столь тяжелое, как козел, вместе с тяжестью моего тела над землею». Видел Рупрехт на шабаше, пришедшемся на Праздник Всех Святых, много всякой пакости, в том числе и дьявола («казалось, ему на вид не больше сорока лет, и было в выражении его что-то грустное и возбуждающее сострадание, но чувство это исчезало тотчас, как только взор переходил выше его поднятого лба, над которым из черных курчавых волос поднимались три рога»), называемого почему-то «мастером Леонардом». После того, как Рупрехт предавался с ведьмами «вожделению, затемняющему разум и лишающему воли… и непобедимый запах похоти поднимался вокруг», мастер Леонард поставил на нем вечное клеймо Дьявола, увидел Рупрехт и Ренату… а после этого очнулся в земной реальности. Однако случившееся произвело на него столь сильное впечатление, что он решил заняться приобщением к тайным знаниям… это вполне согласуется с личностью Брюсова. Узнав о его решении, Рената умоляла его не впадать в дьявольские искушения и призналась, что сама виновата, коли Генрих ее покинул. Ведь он был членом некоего общества, в котором давался непременный обет целомудрия, чтобы «вывести ладью человечества из пучины зла на путь правды и света». А Рената искусила его и теперь достойна только его презрения. Но и он виноват перед ней в том, что она обманулась: «Он – только человек, простой человек, а я в безумии воображала, что он – мой ангел! Нет, нет, Генрих – только граф Оттергейм, неудавшийся гроссмейстер своего ордена, а мой Мадиэль – на небесах, вечно чистый, вечно прекрасный, вечно недоступный!»
И когда Рената пообещала: «Я буду твоей женой. Но ты должен убить Генриха!», Рупрехт немедленно отправился в дом графа, чтобы вызвать его на дуэль, и был поражен его внешностью: «Во всех движениях Генриха была стремительность не бега, но полета, и если бы продолжали настаивать, что он – житель неба, принявший человеческий облик, я бы, может быть, увидел за его детскими плечами два белых лебединых крыла…»
Однако Рупрехт все же вызвал графа Генриха на поединок, на котором был тяжело ранен. И выздоровление стало началом его любви с Ренатой: «И теперь, вспоминая этот декабрь, который прожили мы с Ренатою, как новобрачные, я готов на коленях благодарить Творца, если совершилось все его волею, за минуты, которые мог испытать».
Но вскоре вновь явился ей Мадиэль, и она покинула Рупрехта. Сначала он вроде бы утешился с милой барышней Агнессой, сестрой своего приятеля, но отвязаться от мыслей о Ренате не мог и после долгих поисков отыскал ее в монастырской тюрьме, осужденной судом инквизиции за ведовство и сношения с дьяволом. Рупрехт присутствовал на ее допросе, пытался спасти ее, но она умерла – отказавшись от спасения и напоследок признавшись ему в любви.
Когда Андрей Белый прочел в альманахе «Весы» первые главы романа «Огненный ангел», ему очень многое стало ясным в скопище тех странностей, которыми окружал его в последние годы Брюсов. В своих воспоминаниях «Начало века» он потом написал, что Брюсов «обирал себя для героя романа, для Рупрехта, изображая в нем трудности нянчиться с „ведьмой“, с Ренатой, его героиня, влюбленная в Генриха, ею увиденного Мадиэлем, естьН***;[4] графом Генрихом, нужным для повести, служили ему небылицы, рассказанные Н*** об общении со мной; он, бросивши плащ на меня, заставлял меня непроизвольно в месяцах ему позировать, ставя вопросы из своего романа и заставляя на них отвечать; я же, не зная романа, не понимал, зачем он, за мною – точно гоняясь, высматривает мою подноготную и экзаменует вопросами: о суеверии, о магии, о гипнотизме, который-де он практикует; когда стали печататься главы романа «Огненный ангел», я понял стилистику его вопросов ко мне»…
Роман его стал частью жизни Нины Петровской точно так же, как частью ее жизни был роман с Брюсовым. «Так писался им роман „Огненный ангел“ – пять лет. Жизненные жертвы В. Брюсова, для тех, кто знал их на себе на протяжении всей его миссии, казались бы более правдоподобными лишь в житии какого-нибудь святого. Существовавшие не для дня и не для вечности люди, которых рикошетом ранили горько, по-детски роптали», – вспоминала она потом.
Ходасевич замечал по этому поводу: «События жизненные, в связи с неясностью, шаткостью линий, которыми для этих людей очерчивалась реальность, никогда не переживались, как только и просто жизненные; они тотчас становились частью внутреннего мира и частью творчества. Обратно: написанное кем бы то ни было становилось реальным, жизненным событием для всех. Таким образом, и действительность, и литература создавались как бы общими, порою враждующими, но и во вражде соединенными силами всех, попавших в эту необычайную жизнь, в это „символическое измерение“. То был, кажется, подлинный случай коллективного творчества.
Жили в неистовом напряжении, в вечном возбуждении, в обостренности, в лихорадке. Жили разом в нескольких планах. В конце концов, были сложнейше запутаны в общую сеть любвей и ненавистей, личных и
