ни слова.
Между тем на холм въехали следующие сани, которыми управлял Улав Бьолан, и внезапно он тоже подскочил на своем сиденье и несколько раз махнул рукой. Остальные полярники, сгорая от нетерпения, принялись подгонять своих собак. И каждый из них, оказавшись на вершине холма, начинал приплясывать и что-то кричать остальным, тем, кто пока ничего не видел.
К тому времени, когда на холм поднялись сани Руала, он был готов увидеть там все, что угодно. И все равно открывшееся перед ним зрелище стало для него полной неожиданностью — рядом со слегка размытым в тумане силуэтом 'Фрама' на горизонте виднелись устремившиеся в небо мачты еще одного корабля.
— Парни, давайте скорее сюда! — заорал Амундсен, вскакивая с места и взмахивая руками, чтобы удержать равновесие. Ехавшие за ним Хансен и Стубберуд крикнули что-то в ответ, но ветер донес до Руала только отдельные звуки. Он еще раз, теперь уже с досадой махнул рукой и прикрикнул на запыхавшихся во время подъема на холм собак. 'В конце концов, чего мы все так с ума сходим? — усмехнулся он про себя. — Знали же, что Скотт тоже сейчас в Антарктиде! Так почему бы его судну не пройти вдоль берега? Нет в этом ничего удивительного, обычное дело для полярной экспедиции'.
Тем не менее, мысль о том, что сейчас он встретится с английскими полярными исследователями и, может быть, даже с самим Робертом Скоттом, почему-то взволновала Руала не на шутку. 'Сколько я уже по-английски не болтал? — думал он раздраженно. — Не помню ведь ничего, да и акцент у меня… Вот они повеселятся, когда попробуют понять, о чем я им толкую! А если они нас вообще не поймут? А если примут нас за грубых дикарей — которыми мы, собственно, и являемся?.. Да уж, надо будет, когда приедем, сказать всем нашим, чтобы поприличнее себя вели. Хотя на 'Фраме' Скотт, наверное, уже побывал…'
Убедив себя, что причина его беспокойства заключается в страхе потерять перед соперниками лицо, Руал еще раз прикрикнул на собак, и они, довольные, что дорога снова пошла под гору, понесли его сани со всей скоростью, на какую только были способны. За холмом начиналось широкое ровное пространство, и двигавшиеся до этого шеренгой сани смогли перестроиться и ехать рядом друг с другом, поэтому к берегу все члены команды Амундсена приблизились почти одновременно. На обоих кораблях их заметили издалека, и к тому времени, когда полярники подкатили к краю берега, на ледник уже спустились капитан 'Фрама' Нильсен с несколькими матросами и двое незнакомых Руалу мужчин.
— Лейтенант Виктор Кэмпбелл, — назвал себя норвежским путешественникам один из них.
— Лейтенант Пеннелл, — представился вслед за ним другой.
Амундсен посмотрел на них с облегчением и в то же время разочарованно: он и радовался, что Роберт Скотт остался в своем зимовочном лагере, и жалел, что не сможет познакомиться с этим человеком. Он назвал свое имя и представил англичанам всех своих спутников. Несколько собак, то ли тоже желая, чтобы их познакомили с гостями, то ли решив немного поохранять от них свою территорию, начали лаять, но хозяева быстро пресекли поднятый ими шум и пригласили помощников Скотта подняться на борт 'Фрама'. Кэмпбелл и Пеннелл, уже побывавшие там накануне, когда 'Терра Нова' только причалила к берегу, с вежливыми улыбками согласились нанести норвежским морякам еще один визит, и вместе со всеми отправились на корабль, с любопытством оглядываясь на собак, большинство из которых, несмотря на сковывавшую их движения упряжь, тут же попытались сцепиться друг с другом.
— Парни! — окликнул Руал своих товарищей по-норвежски, постаравшись придать своему голосу такой тон, будто бы он просто раздавал какие-нибудь хозяйственные распоряжения. — Будьте так добры — не расспрашивайте их ни о чем. Особенно о том, как у них все устроено в лагере и когда они собираются на полюс. Нам это все не нужно.
— Да мы бы и сами не стали, больно надо! — с некоторой обидой в голосе откликнулся Хельмер Хансен. Остальные члены экспедиции тоже заворчали, что секреты соперников их не интересуют, и Амундсен удовлетворенно улыбнулся. А потом принялся старательно вспоминать английские слова, готовясь к долгим расспросам конкурентов.
Оказавшись в кают-компании, гости и правда принялись оживленно беседовать с Амундсеном и его друзьями об их лагере. Общих знаний английского языка, у каждого норвежца далеко не идеальных, хватило, чтобы поддерживать разговор, и вскоре все присутствующие забыли о своем соперничестве. Осторожные попытки англичан узнать побольше о конкурирующей экспедиции превратились в обмен мнениями двух разных, но одинаково опытных команд полярных исследователей. Несмотря на то, что подчиненные Руала не забывали о его просьбе, гости с британской стоянки сами не стали скрывать некоторых деталей своей жизни в Антарктике, а потому в их беседе сразу возникло множество поводов для советов и споров о том, как лучше защититься от холода и метелей, безопаснее пережить зиму, удобнее расположить склады и о многом другом.
Несмотря на то, что день у всех полярников был строго распланирован и каждого из них ждало множество дел, они позволили себе ненадолго отступить от графика и посвятить полтора часа разговору. Это время пролетело, как одна минута. Но болтать до бесконечности ни норвежцы, ни их гости не могли, и, в конце концов, посмотрев на часы и вздохнув, они нехотя начали вылезать из-за стола. Британцы, виновато разводя руками, сказали, что им пора возвращаться на свой корабль, норвежцы в ответ объявили, что у них слишком много работы, но и те, и другие искренне заверили друг друга, что больше всего на свете им хотелось бы пообщаться еще. Но дела действительно не могли больше ждать, и временное 'перемирие' между собеседниками закончилось. Британцы еще предлагали команде 'Фрама' написать письма в Европу, чтобы 'Терра Нова', в случае чего, могла доставить их в цивилизованный мир, норвежцы еще вежливо отказывались, ссылаясь на то, что у них совсем не осталось времени, но атмосфера в кают-компании была уже иная, гораздо более напряженная. Постепенно заинтересованные коллеги снова начали превращаться в настороженных и ждущих друг от друга подвоха конкурентов…
Спускаясь на берег, Кэмпбелл и Пеннелл опять обратили внимание на огромную стаю собак. По- прежнему привязанные возле саней, они больше не дрались, но продолжали 'переговариваться' друг с другом громким лаем.
— Сколько их у вас? — небрежно спросил Виктор у отправившегося проводить их Амундсена. — Сотня наберется?
— Почти, девяносто семь, — с гордостью отозвался Руал. — Еще щенки есть — мы как раз недавно их увезли на зимовку. На судне все страшно радовались!
— Тяжело было содержать столько зверей сразу?
— Нет, не очень тяжело, но слишком уж часто приходилось мыть палубу — хотя бы по два раза в день.
— Надо же! У нас две собачьи упряжки, и возни с ними было… — вздохнул Кэмпбелл, но потом вдруг резко сменил жалующийся тон на более веселый. — Но мы быстро научились со всей нашей живностью ладить!
— Всего две? — удивился Руал. — И несколько пони? Все-таки это очень мало. Хотите, мы с вами поделимся собаками? — предложил он вдруг совершенно неожиданно для себя.
Виктор Кэмпбелл вытаращился на него в крайнем изумлении, а потом неуверенно оглянулся на своего помощника. Пеннелл стоял неподалеку от саней Бьолана и пытался рассмотреть собачью упряжь, однако подойти совсем близко ему мешало тихое, но угрожающее рычание четвероногих полярников.
— Спасибо за предложение, но наших собак нам хватит, — вежливо, но как-то холодно и сухо ответил Кэмпбелл Руалу. — Мистер Скотт и эти две группы не хотел брать.
— Если вы привезете собак с собой, он вряд ли откажется, — попробовал настоять на своем Руал. — Не отсылать же их обратно!
Виктор посмотрел на него с еще большим удивлением и не сразу сумел подобрать слова для ответа.
— Вы не понимаете, как мы его уважаем, — попробовал он, наконец, разъяснить норвежскому путешественнику, какие отношения установились между Скоттом и его подчиненными. — Если он что-то решил, мы в жизни не станем ему перечить и делать что-то за его спиной!
— Так ведь я же не плохое что-то вам предлагаю сделать! — вспыхнул Амундсен. — Я, наоборот, помочь хочу!
И тогда во взгляде Кэмпбелла появилось что-то вроде снисхождения:
— Нет, мистер Эймандсен, вам не понять. Да мы, если Скотт нам прикажет головой вперед в пропасть
