– Экой плут! На, отдай ему сто рублев да скажи, чтоб ухитрился, украл у меня весь прибор со стола; коли украдет – другую сотню пожалую, а нет – так спиной расплатится!
– Хорошо, – говорит, – скажу.
На другой день собрались к генералу гости; а Матроха выпачкал себе рожу сажею, привязал к голове бараньи рога, забрался в генеральские хоромы и залез за печку. Только стали гости за обед садиться, он как выскочит, как побежит по горницам. Гости за ним, генерал за гостями, слуги за генералом.
– Черт, черт! – кричат все в один голос.
Шум, гам, беготня в доме, а старик, по уговору с сыном, бросился из передней прямо к столу, забрал весь прибор и унес к себе.
Воротился генерал, глядь – не видать на столе ни ложки, ни плошки! И черта не поймал, и прибор потерял. Пошел к старику на двор; опять сидит он на завалинке да греется на солнышке.
– Здорово, старик! Что твой сынок?
– Слава богу, матрошит помаленьку; вот сейчас притащил целый ворох блюд, ножей да ложек; будет на чем пообедать!
Заплатил генерал сто рублев и не захотел больше ведаться со стариковым сыном.
В некотором царстве стояла небольшая деревня; в этой деревне жили два брата; один помер, и остался после него сын – записной вор Сенька Малый. Уж куда-куда ни отдавал его отец в науку – все не вышло толку.
– Что ж ты не учишься? – спрашивают, бывало, у него отец с матерью. – Али целый век хочешь дураком изжить?
А Сенька так и брякнет в ответ:
– Коли хотите вы от меня хлеб-соль видеть, отдайте воровству учиться; другой науки и знать не хочу!
Вот как помер отец, Сенька Малый не стал долго думать, пришел к дяде и говорит:
– Пойдем, дядя, на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
– Ладно, пойдем!
Вот и пошли; идут мимо болота, глядь – дикая утка в камышах гнездо свила и сидит себе на яйцах.
– Давай-ка утку изловим! – говорит дядя и стал подкрада?ться; только птицы не поймал, понапрасну с гнезда согнал. А Сенька Малый шел позади и вырезал из дядиных сапогов подметки.– Ну, Сенька, – сказал дядя, – я хитер, а ты хитрее меня!
Идут они дальше; а навстречу им три мужика, ведут на базар быка продавать.
– Как бы нам, дядюшка, этого быка достать? – спрашивает Сенька.
– Эх ты; ведь теперь не ночь; серед бела дня не украдешь.
– Небось украду!
– Что ж ты, али и взаправду мудреней дяди хочешь быть?
– А вот увидишь!
Сенька Малый снял с правой ноги сапог, бросил на дорогу и укрылся с дядей в сторонке. Мужики дошли до этого места.
– Стой, ребята, – закричал один, – вишь, какой славный сапог валяется.
– Хорош, да что с ним делать-то? Кабы пара нашлась, можно бы взять; а теперь что? Одна нога в сапоге, а другая в лапте!
Посудили, подумали и, не взяв сапога, пошли прочь. Сенька тотчас надел правый сапог, а левый снял; забежал вперед, кинул его на дорогу и спрятался в канаву.
– Стой, ребята, – закричал тот же мужик, – вот и другой сапог. Знать, какой-нибудь Разувай Федулыч растерялся. Ну-тко, братцы, вперегонки за тем сапогом! Ведь годятся на вечеринки к девкам ходить.
Бросили быка и пустились вперегонки назад; а Сенька Малый того и добивался, подхватил сапог и погнал быка в сторону; загнал его в болото, отрубил голову и приставил ее опять на прежнее место.
Мужики пробегались попусту; воротились – нет быка; пошли искать, искали-искали, ходили-ходили и набрели на болото.
– Ишь куда нелегкая его угораздила! Прямо в тину затесался! Надо, – говорят, – вытаскивать...
Достали веревку, сделали петлю, набросили с размаху и зацепили за рога, понатужились да как дернут – так все наземь и попадали.
– Ахти, какое горе! Ведь совсем быка загубили, как есть голову оторвали!
Делать нечего, пошли мужики домой с пустыми руками; а Сенька Малый позвал дядю, вытащили вдвоем быка, содрали кожу, разрубили мясо на части и стали делиться. Дядя говорит:
– Неужли ж делить поровну? Я старше, мне следует больше!
Сенька обиделся, схватил бычью кожу и ушел от дяди; забрался в кусты, вырезал два березовых прута и принялся хлестать по коже. Хлещет да во все горло выкрикивает:
– Батюшки! Не я один крал, дядя помогал!
Дядя услыхал это. «Ну, – думает, – попался Сенька!» – и приударил с испугу домой; а Сенька сбегал за лошадью, поклал всю говядину на воз, отвез ее в город и продал за чистые денежки.
На другой день пришел Сенька Малый к дяде, зовет государеву казну воровать.
– Пойдем, – говорит, – на работу; ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли ночью к царскому дворцу; у ворот стоят часовые – как тут ухитриться? Сенька Малый подкопался под угол, залез с дядей в кладовую и ну набивать карманы. Что тут золота, что серебра они утащили! Полюбилось им это дело, и повадился Сенька кажную ночь ходить в царскую кладовую да забирать деньги.
Захотел царь посмотреть свою казну, видит – что-то неладно, много добра распропало; созвал совет и стал спрашивать: как бы умудриться да вора поймать? И придумали сообща: у той самой дыры, куда вор лазит, поставить большой чан со смолою. Как сказано, так и сделано; целый день смолу топили да всё в чан лили.
Вечером поздно зовет Сенька Малый дядю на промысел.
– Пойдем, – говорит, – ты будешь воровать, а я тебе помогать.
Вот пришли к царской кладовой. Сенька Малый стал посылать дядю:
– Ты полезай наперед, а я за тобою!
Дядя полез – и прямо в чая угодил; как закричит благим матом:
– Ох, смерть моя! В смолу попал.
Сенька думал было его вытащить, возился с ним, возился, нет – ничего не поделаешь! «Пожалуй, – думает, – по нем и меня дознаются!» Взял отвернул ему голову и понес к тетке: так и так, сказывает ей, пропал дядя ни за грош!
Наутро доложили царю: который-де вор казну воровал – нынче в смолу попал, только головы нету. Царь приказал заложить тройку лошадей с колокольчиком и везти мертвое тело по всем селам, по всем городам: не найдутся ли сродники? Коли станет кто по нем плакать, сейчас того хватать да в кандалы ковать.
– Тетушка, – спрашивает Сенька, – хочешь поплакать по своем муже?
– Как же не хотеть, родимый? Все-таки муж был!
– Слушай же: возьми новый кувшин, налей молока и ступай навстречу; как увидишь, что везут твоего покойника, спотыкнись нарочно, разбей кувшин и плачь себе вволю.
Тетка взяла новый кувшин, налила молоком и пошла навстречу.
Вот везут мертвое тело, и как только поравнялись с нею – она вдруг будто споткнулась, разбила кувшин, разлила молоко и начала громко плакать да причитывать:
– Свет ты мой! Как мне жить без тебя?
Сейчас набежали со всех сторон солдаты, окружили бабу и стали допрашивать:
– Говори, старая, о чем голосишь? Не признала ли покойника? Что он – муж тебе, брат али сват?
– Батюшки мои ро?дные! Как же не плакать мне? Сами видите, какая беда надо мною стряслась: разбила кувшин с молоком! – И опять принялась выть.
– Экая дура, нашла о чем плакать! – говорят солдаты и поехали дальше.
На другой день докладывают царю: где-где ни возили покойника, никто не сказался из сродников, никто но нем не поплакал; только и слез видели, что одна старуха кувшин разбила да над черепьём голосила.
– Что ж вы ее не хватали? – говорит царь. – Кто другой, а уж она наверно знает про вора! – И опять-
