— Файл возле корзины.
Майор потыкал пальцем в сенсорную панель. Перед ним на экран вывалился длинный лист с кучей указаний и рисунков.
— Я сделал пошаговую цепочку манёвров, нужных нам, чтобы пробраться через самый простой маршрут, — сказал Марк. — Всё равно нашлись непроходимые участки.
— Хм… — промычал Клинч, прокручивая лист вверх. — Значит, залёт на пятидесяти метрах в квадрате сорок семь, подъём… Так, так. Разворот с понижением хвоста, ха. Пикирование на девяносто градусов в течение шести секунд…
Его лицо вытягивалось всё больше. Марк внимательно наблюдал за ним.
— Проход в тоннель диаметром двадцать метров, — продолжал читать Кунченко. — Контрольное висение, пока «трамплин» не восстановится. Петля Нестерова. Крен с левого борта на правый, градусы… Тут точно ничего не забыл?
— В смысле?
— Между шагами восемнадцать и девятнадцать нет никаких действий? Мы просто должны переместиться с этой точки в ту?
— Да.
— Ты верно подметил, — сказал Клинч, возвращая нетбук. — Это нереально.
— Ну вот и я о чём говорю. Жаль. Такой хороший был план.
— Ничего не поделаешь, — вздохнул майор, вытаскивая бутылку минералки и прикладываясь к ней.
Марк с досадой стиснул зубы.
— Если бы я мог обойти это пикирование, — процедил он.
Клинч поперхнулся и чуть не разбрызгал минералку по ламинированному лобовому стеклу.
— Стоп, — сказал он, прокашлявшись. — Так тебе что, вертикальное пикирование кажется сложным приёмом?
— А не должно?
— В «камовском» вертолёте последнего поколения? Да вроде нет.
Марк и Клинч смотрели друг на друга, ища подвох.
— Что, в самом деле? — спросил Марк. — Ты сможешь сделать шаг номер четыре?
Клинч снова посмотрел на экран.
— Не вижу никаких сложностей. Свободный вертикальный коридор, созданный расположением аномалий, с плавным заходом на тангаж и хорошей инерцией. Ты меня этим озадачить решил?
— Подожди. — Марк на секунду схватил себя за голову. — Но ты же согласился, что там пролететь невозможно.
— Да, только я имел в виду реальную проблему. Шаг восемнадцать.
Марк быстро прокрутил инструкцию до нужного места.
— Крен с одного борта на другой? — спросил он. — Ты шутишь? Это какой-то уникальный манёвр?
— В обычных условиях — нет, — пояснил Кунченко. — А если, как у тебя указано, сделать это за полторы секунды, то дело закончится большим бадабумом.
— Но ты же постоянно так летаешь!
— Не за полторы секунды.
— Пусть за две с половиной. От этого есть большая разница?
Кунченко закрыл нетбук и поднял его, повернув задней частью вниз.
— Вот это мы, — объяснил он. — Крен на восемьдесят градусов влево. Меняем его на семьдесят градусов на правый борт. — Он быстро перевернул компьютер так, что его крышка теперь смотрела на Марка. — Ты хоть представляешь, как нас будет колбасить? На вертолёт действуют противоборствующие воздушные потоки, смену реактивного момента мы так просто не перенесём.
— И что случится тогда?
— Несущие винты перехлестнутся.
Марк бессильно откинулся на спинку кресла. Клинч вернул ему нетбук.
— Всё упирается в эти полторы секунды, — произнёс Марк. — А что, если рискнуть?
Кунченко помотал головой с видом человека, отрицающего саму мысль о таком варианте.
— Марк, — вздохнул он. — Для тебя что, совсем ничего святого нет?
— Я что-то не так сказал?
— Да есть немного, — сухо ответил майор. — Если учесть, что скоро исполняется пятнадцать лет со дня гибели генерала Воробьёва, случившейся именно при исполнении этого манёвра ещё на «Чёрной акуле». С тех пор на подобные перегрузки наложены ограничения.
— Клинч…
— Конструктивные ограничения, Марк. Система управления нашего вертолёта имеет кучу блокировок, наподобие ограничителя скорости на автомобилях. Я физически не смогу так повернуть «Тайкун», даже при всём желании. Конструкторы были куда дальновиднее нас с тобой. Причём желания у меня тоже нет. Хотя ты меня почти убедил рискнуть.
Марк напряжённо думал, перебирая варианты.
— Неужели за пятнадцать лет техника не шагнула вперёд?
— Почему же, шагнула.
— Ты сможешь снять блокировку?
— В принципе смогу, — сказал майор, поразмыслив. — Сейчас она по большей части накладывается программно, коды мне известны. Ну и кое-где придётся отвёрткой поработать. Не воспринимай буквально.
— Тебе Доктор дал инструменты.
— Да, да, я помню.
— И ты хотел починить трансмиссию.
— Верно. — Клинч собрался было вылезти из кабины, как остановился и переглянулся с Марком.
— Ты понимаешь, что это огромный риск? — спросил он.
— Больший, чем вся наша операция?
Кунченко оглянулся на спящего Борланда.
— Его спрашивать будем?
— Он согласен, — заверил Марк. — Полезли на крышу.
Борланд в последний раз потеребил кота за ухом и посадил его на поваленный ствол дерева.
— Ступай, малыш, — сказал он. — Спасибо за помощь.
Серый проводник заурчал и побрёл обратно к дому. Тепло его тела всё ещё отдавалось на сердце сталкера, не забывшего, как Маркус успокаивал его на прошлой неделе своим мурлыканьем.
Подошёл Марк, держа в руках собранные противопехотные мины.
— Одной не хватает, — сказал он. — И на том месте лежит туша кабана. Не зря майор решил оборону выставить. Должно быть, секач на растяжку набрёл, когда мы у Доктора были.
— Клинч вообще мужик клёвый, — согласился Борланд.
Словно его и ждали, появился Кунченко. Вид у него был растерянный.
— Кот мне на заднее сиденье навалил, — признался он. — Я только сейчас заметил. Теперь я понимаю, зачем Доктор послал его с нами.
— А я ничего не видел, — сказал Борланд с честным лицом.
— Не важно. Не мне же лететь на заднем ряду.
— Ты хоть тряпкой прошёлся?
— Много чести. Сам разберись.
— Значит, можем лететь? — спросил Марк.
— Можем. Клей схватился, винты в полном порядке и разблокированы. Попрощаемся с этим местом как можно скорее.
— А манёвры?
