Одержимая мучительным страхом, я все же сознавала, что меня не бросили. Кора была готова отдать все свои деньги, эти двое тоже на свой лад делали все, чтобы помочь. Этого я им никогда не забуду.
– Марио, а какие действия ты имеешь в виду? – спросила Кора.
Ответить он не мог, а поэтому написал о передаче денег. Конечно, если до этого дойдет, ситуация сложится очень опасная. И подходящий ли он для этого человек, раз он при надобности даже не сможет говорить с Данте? Судя по всему, Эмилия тоже об этом подумала.
– Мы с Марио сделаем все вместе.
– Нет, – возразила я, – ребенок мой. Если будет передаваться выкуп, мне надо все делать самой. Не допущу, чтобы вы ради меня рисковали жизнью.
– Мы старые, а ты молодая, – спокойно возразила Эмилия, – ребенка должна растить ты.
Я заплакала, и вдруг мне захотелось, чтобы рядом был Йонас. Не слишком ли тяжелый грех взяла я на душу, разлучив отца с сыном? Если бы Бела рос на крестьянском дворе, похититель в жизни не сыскал бы туда дороги.
Кора сказала:
– А может, надо порасспрашивать в кафе, спросить у них, как выглядел этот лжедядя. Кстати, как вы думаете, в Сицилии вся полиция продажная и бездарная или следовало бы в конце концов известить ее?
Эмилия вопросительно поглядела на Марио, задумчиво покачала головой, Марио тоже.
– Бывают такие, а бывают эдакие, – рассудила Эмилия. – Ведь рисковать нельзя. Возможно, преступники и не следят за нами, бывают среди них халтурщики, но мы-то никак не можем этого знать.
Тогда Марио сделал очередную запись: «Погляжу-ка я, как и что. Меня ведь они не знают», после чего в сопровождении Пиппо вышел из номера. Ожидание было мучительным. Кора заказала обед в номер, а кроме того, заявила, что у нее температура. Когда нам принесли поднос со всевозможными закусками плюс пожелания скорейшего выздоровления, никто к ним даже и не притронулся. Недоставало Марио, который оказывал на всех успокоительное действие.
Когда снова позвонил Данте, он сразу попросил к телефону не Кору, а бабушку. Эмилия была с ним очень любезна, но она преследовала свои цели.
– Мы бедные люди, – сказала она, – муж мой работал садовником, а я просто уборщица. Вы, гангстеры, всегда живете на широкую ногу и даже представить себе не можете, что значат для нас такие суммы.
Тут Данте выдал себя:
– А вы думаете, что мы богатые? Ни у моего брата, ни у меня нет ничего, кроме долгов, нам приходится куда хуже, чем вам, да ко всему мы безработные…
Эмилия ему посочувствовала:
– Мы вполне могли бы договориться, – сказала она, – не надо только выдвигать нереальные требования. Чего у человека нет – я хочу сказать, чего нет у синьоры Корнмайер, – того он и не может выплатить.
Тогда Данте потребовал, чтобы Кора хорошенько подумала над тем, во что оценивает жизнь моего ребенка, а сам он позвонит немного погодя. Тут я вырвала трубку из рук Эмилии.
– Я мать малыша. Не забудьте: к семи часам он проголодается, и его надо будет покормить. Да, и еще: он не любит засыпать в темноте, не гасите свет, не то он испугается и начнет плакать.
– Синьора! Мы люди чести, мы не станем пугать малыша. А кормить мы его уже кормили, он лежит в кровати и вполне доволен.
– Прошу вас, синьор Данте, – взмолилась я. – Кроме этого ребенка, у меня нет ничего на всем свете, не отбирайте его у меня, теперь я знаю, как выглядит ад, а вы это знаете? Я с ума схожу при мысли, что мой сын впервые разлучен со мной и это отразится на его душевном спокойствии.
– Нет, нет, пожалуйста, не говорите так, – ответил Данте, – с малышом ничего плохого не случится, в этом вы можете быть совершенно уверены. Как только ваша подруга раскошелится, вы снова его получите, даю слово чести. А теперь поговорите с ней на эту тему. Я позвоню через час.
В каком-то смысле я испытала облегчение. Этот Данте был отнюдь не злодей, не занимался профессионально киднепингом, а тем паче не был киллером. Судя по всему, это был молодой человек, может быть, очень даже молодой, которого навела на дурацкие мысли фотография в газете. Может быть, полиция все-таки сумеет помочь? Но если чувствительный Данте при виде полиции вдруг потеряет самообладание, взорвет себя вместе с ребенком или учинит что-либо не менее ужасное? А Кора занималась подсчетами. Все свои чеки, целую кучу, слишком даже большую кучу – это ж надо, какое легкомыслие – она разложила у себя на кровати и подсчитывала.
– Мы им предложим эту сумму или не эту, а чуть поменьше. Если они проглотят наживку, то все в порядке. Иначе мне придется слетать во Флоренцию и попробовать там обратить все свои средства в наличность.
– Кора, – сказала я, – я буду работать всю жизнь не покладая рук, чтобы вернуть тебе мои долги. Но сейчас заплати, ради Бога заплати, сделай это для меня и для Белы.
– О чем ты толкуешь? Я именно так и собираюсь поступить. Просто не надо давать господину Данте больше, чем необходимо. А деньги мы скоро получим снова, так что об этом и думать нечего.
И тут я внезапно вспомнила о своей матери. Пяти лет от роду я потерялась в переполненном торговом доме во время распродажи. При этом я не плакала, даже страха не испытывала, потому что какой-то мальчик отвел меня в зооотдел и, держась за его руку, я любовалась щенками, попугаями и зайчатами. В воспоминаниях у меня сохранилось прекрасное чувство, будто я наконец сбросила цепи. Но когда после всего с помощью множества громкоговорителей (кстати, я не понимала, что они там говорят) я была найдена, взята за руку и отведена к матери, она была в ужасном состоянии. Мне никогда не забыть чувство бесконечного облегчения, отразившееся на ее лице, когда мама увидела меня. А уж потом, конечно, разразилась гроза.
Держа Пиппо на поводке, вошел Марио с крайне возбужденным видом. К сожалению, в своем теперешнем состоянии он даже и заикаться не мог. Эмилия протянула ему дощечку. «Автостоянка, в машине мужчина с биноклем», – написал он.
– Наверное, брат Данте, – предположила Кора, – он молодой и сильный, да? А вид у нега опасный?
Марио, заикаясь:
– Он совсем молодой. – Потом снова начал писать, потому что так получалось быстрее. «Будь у меня на подхвате еще один мужчина, мы вполне могли бы с ним сладить». Эмилия пришла в восторг.
– Да я лучше любого мужчины! А когда позвонит Данте, мы ему скажем: а ну угадай, кто тут у нас есть.
Кора хохотнула, но ее сразу же одолели сомнения.
– А если у него пушка? И что подумают прохожие, когда мы у всех на глазах выволочем из машины постороннего человека и свяжем? Люди сразу же вызовут полицию. Да и откуда известно, что это брат Данте? Может, это вполне безобидный зевака или частный детектив, который следит за кем-то совершенно другим?
Марио написал: «Нет!»
Эмилия вопросительно на него поглядела.
– Откуда ты взял, что он следит за нами?
Марио указал на окно.
Я хотела вскочить и выглянуть на улицу, но Эмилия удержала меня за рукав.
– Ты спятила? Если у нас и есть хоть какой-то шанс, он никак не должен заметить, что Марио его видел.
Тут снова зазвонил телефон. Интересно, не возникнет ли у служащих отеля каких-нибудь подозрений из-за того, что нам то и дело звонит некий синьор Данте. Не иначе он крайне легкомысленный, а то и вовсе неопытный молодой человек, если идет на такой риск. Итак, Кора сделала свое предложение, а Данте попросил предоставить ему время на раздумья. Судя по всему, он не мог принимать решение один.
Эмилия сняла тапочки и надела уличные туфли.
– Я спущусь вниз, в холл, в конце концов, ни у меня, ни у Марио нет ключей от нашего номера. Мы ведь сразу помчались к вам, потому что знали, в каком вы остановились.
По виду Эмилии я сразу догадалась, что в голове у нее совершенно другие планы, что, возможно, она
