вас найдется время сопровождать меня, мы отправимся в Раэ.
Дом нашей клиентки стоял около подножия холма, на котором располагается живописное селение Раэ, — не на краю соленых болот, на противоположной от побережья стороне деревни, посреди четырех или пяти акров[1] земли, занятой, как было видно в вечернем свете, лужайками, деревьями и садами. Невысокая каменная ограда огораживала владение от низины, граница обрабатываемых земель обозначалась кустарниками. Там и сям виднелись статуи — все, за исключением двух, восточные. Общество двух обыкновенных Венер разделял бюст королевы Виктории, пристроенный возле каменной стенки, словно бы королева покровительствовала этим садам, перед бюстом располагалась клумба из роз. Восточные скульптуры были такой природы, которую и следовало ожидать от человека, занятого ввозом произведений примитивного искусства из юго-восточной Азии.
Все это мы заметили пока неторопливо шли по мощенной булыжником дорожке ко входу в дом.
Мисс Косби заметила нас издалека и поэтому распахнула дверь, едва мы приблизились.
— Ах, мистер Понс! — воскликнула она. — Я так рада видеть вас здесь. Я боялась наступления ночи.
— Заранее бояться, мисс Косби, всегда бывает страшнее, чем когда все происходит на самом деле.
— Могу ли я провести вас в ваши комнаты?
— Для этого еще слишком рано, благодарю вас, — ответил Понс. — Мне бы хотелось увидеть ту из них, в которой ваш брат получил эту странную посылку в день своего припадка.
Не говоря ни слова, мисс Косби повернулась и повела нас по коридору в библиотеку, вся внешняя стена которой от пола до потолка была уставлена книжными полками, загроможденными книгами всякого вида и описания, хотя беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить, что покойный брат нашей клиентки отдавал предпочтение собраниям сочинений.
Мисс Косби указала на мягкое кресло возле столика времен королевы Анны[2] с настольной лампой на нем.
— Это случилось как раз здесь, мистер Понс.
— Кресло, насколько я понимаю, не трогали?
— Да, мистер Понс.
— А конуры находились в той стороне от дома? — Понс жестом показал в сторону внешней стены.
— Да, но там никто не жил, кроме Скотти, когда Дэвид вернулся из Индокитая. Первым делом он переселил Скотти, сломал конуры и разбил свой розарий. Уж и не знаю, кто теперь будет ухаживать за ним, после того как брата не стало, наверное, придется мне.
Понс рассеянно кивнул. Посмотрев на кресло, он обратился к полкам и неторопливо подошел к ним.
— Похоже, ваш брат был большим любителем наших классиков.
— О да, мистер Понс. Некоторые из этих собраний — те, которые постарше, конечно, — принадлежали еще нашим родителям. Отец тоже был заядлым книгочеем.
— Гарди, — размышлял вслух Понс. — Полное собрание. Похвально, в самом деле, похвально! И Конрад! Какой другой писатель в наше время сумел так превосходно изобразить море? Разве что Уильям Ходжсон, знавший толк в его ужасах. А вот и Диккенс, Скотт, Теккерей, Дюма — их следовало ожидать в таком месте.
Он неторопливо прошелся вдоль полок, рассматривая корешки фолиантов. Время от времени он останавливался, брал книгу и открывал ее, ограничиваясь коротким комментарием, а наша клиентка все бросала на него удивленные взгляды или же искала у меня подтверждения того, что Понс действительно занят своим делом.
— Кто равен Диккенсу в умении создавать запоминающиеся характеры? — вопрошал он. — И кто так любит сельскую Англию, как Гарди? Впрочем, он знал темные стороны характера своих соотечественников. Сэр Вальтер в настоящее время не популярен, однако я надеюсь, что колесо вкуса повернется еще раз.
Наконец он выбрал какую-то книгу и повернулся к нашей клиентке.
— А теперь, мисс Косби, если вы не возражаете, пройдем к нашей комнате.
Наша клиентка привела нас в просторную комнату на верхнем этаже. Заверив, что обед последует без промедления, она оставила нас вдвоем, предоставив возможность обсудить пришедшие мысли.
— Вот уж не знал, что вы любите Скотта, — не удержался я.
— Ах, Паркер, сэр Вальтер относится к числу самых поучительных литераторов. По нему можно изучать нашу историю. Он был самым дотошный из писателей. Взгляните на этот роман — здесь десяток страниц в конце отведен его комментарию к тексту, дающему историческую основу повести Елизаветы и Лестера[3].
Понс уселся в мягкое кресло, на время отложив книжку, чтобы просмотреть две газеты, оставленные для него мисс Косби.
— Сумели ли вы что-то добавить к тому, что мы узнали от нашей клиентки? — спросил я, прежде чем Понс успел слишком глубоко погрузиться в чтение.
— Ах, ничего существенного, — ответил он, не поднимая глаз. — Те небольшие неприятности в банке, где Косби работал перед отъездом в Индокитай, похоже, оказались тривиальной растратой с его стороны. Ничто не было доказано. Он без всякого шума оставил банк и уехал на восток.
Там он организовал Индокитайскую импортную компанию, не без поддержки со стороны своего покойного дядюшки, и занимался законным и выгодным делом, время от времени совершая поездки в соседние страны для поиска и закупки изделий, произведений искусства, народных промыслов и так далее. Потом, через семнадцать лет, он продал свою фирму и вернулся в Англию, в свой родной дом.
Мельком просмотрев газеты, Понс отложил их в сторону и занялся историческим романом, который прихватил из библиотеки. После этого внимание его чередовалось между газетами и романом, и наконец, сделав несколько записей, он засел с книгой в руках, пока мисс Косби, постучав в дверь, не позвала нас к обеду.
Понс продолжил расследование за плотной вечерней трапезой.
— Вы говорили, мисс Косби, что считали своего брата относительно состоятельным человеком. После его смерти у вас была возможность проверить, так ли это.
— Да, мистер Понс, я это сделала. Он оставил мне достаточно денег, чтобы в уюте прожить до конца моих дней. Средства, переведенные из Индокитая, вместе с деньгами, полученными от продажи дела, составили значительную сумму. В банке на его счету находится более десяти тысяч фунтов, есть и другие вложения. Кроме того, мой брат иногда намекал, что каким-то образом застрахован от потерь или банковских неприятностей. Однако это еще не выяснилось. Если у него и был полис, мы еще не обнаружили его. Брат был человеком скрытным и, вынуждена признаться, крайне скупым. Столько раз я могла бы оказаться без денег, если бы полагалась только на него, но, к счастью, мне не приходилось этого делать.
— Возле входа я видел симпатичный розарий, — напомнил Понс.
— Дэвид очень гордился своими розами и сам сажал их. Он вечно возился с ними. Он не допускал садовника в сад. Он делал все собственными руками, мистер Понс. Конечно, отчасти для того чтобы сэкономить деньги, но в основном из убеждения, что никто не сможет сделать так хорошо, как он сам.
— А находясь в Индокитае, он охотно общался с вами?
— Странно, что вы спрашиваете об этом, мистер Понс, — ответила наша клиентка, — однако общительным Дэвид не был никогда. Он писал очень короткие, сжатые письма.
— А он рассказывал в них о своих партнерах?
— Только о нашем дяде. Тот помог ему начать дело, однако потом брат, по всей видимости, полностью распоряжался им. Теперь его фирмой руководит человек по имени Годдард… Генри Годдард.
— Однако ваш брат непременно должен был пользоваться чьими-то услугами. Ему нужен был человек, который бы находился в конторе, пока он совершал путешествия внутрь страны в поисках произведений народного искусства, которым торговал.
— По-моему, он нанимал троих людей. Он упоминал это число. Клерка, бухгалтера, который
