схватила своими челюстями раскалённый добела слиток, подняла его и со скрежетом поехала в сторону, чтобы опустить его на рольганг, который отправит его дальше.
Язык пламени наверху печи поубавился, вспыхнул вновь, затем стих и исчез совсем.
Майкл поднял длинную стальную пику и подвёл к основанию печи. Он зажал пику под мышкой и наставил её остриё на чёрную корку, закрывавшую лётку у основания печи.
Оглянулся назад, чтобы убедиться, что все члены бригады находятся в безопасности, нагнулся и проткнул пикой корку.
Расплавленный металл вырвался сквозь открытую лётку, ломая остатки корки, и ринулся в главный желоб, брызгая пламенем и дождём искр.
Позади Майкла Ник, на вид едва достигший совершеннолетия, распахнул тяжёлые шлюзовые ворота. Металл с рёвом пронесся по жёлобу и разделился на лабиринт подканалов.
Люди двигались взад и вперёд по переходам над желобами, усмиряя поток металла, открывая и закрывая каналы, освобождая заторы ломами.
Поток металла временно пошёл на убыль, Майкл воспользовался этим и постучал концом лома по помосту у ног Ника. Тот обернулся. Майкл кивнул на Стивена, другого молодого члена бригады. Ухмыльнулся, снял рукавицу и изобразил рожки.
Ник подобным же образом поприветствовал Стивена.
Стивен улыбнулся — зубы сверкнули яркой белой полосой на чумазом лице и помахал в ответ. Ник поднял руки ещё выше и для выразительности потряс ими.
Стивен же устремил все своё внимание на жёлоб, подчеркнуто игнорируя их.
— Эй! — позвал Аксел, стоявший по другую сторону от Майкла. На несколько лет старше остальных, он был похож на быка. Он показал куда-то рукой. Поток возобновился и уже начал переливаться через края одного из каналов.
Майкл подал сигнал Стэну, ровеснику Аксела, самому маленькому по росту в бригаде. Стэн открыл ещё один канал, чтобы освободить переполнившийся.
Минутная передышка кончилась, и мужчины сосредоточенно принялись за работу.
На другом конце города, на склоне холма снег падал на зелёные купола русской православной церкви Св. Димитрия. Молодой лысоватый священник открывал ларец неподалёку от пышного резного алтаря. Двое служек расставляли цветы, а старый хранитель с болезненными пятнами на руках протирал деревянные перила алтаря.
Женщина средних лет в новом желтом платье, с зачёсанными и напомаженными волосами, стояла рядом со священником, теребя бусы из искусственного жемчуга на шее.
Священник открыл ларец, вынул оттуда две самодельные свечи и пару золотистых корон. Он положил их на бархатную подушечку на крышке ларца.
— Всё ли в порядке? — спросила женщина. — Всё будет в порядке?
— Да, — мягко и снисходительно ответил священник.
— Правда? Вы не обманываете меня?
Священник улыбнулся:
— Нет. Вы же знаете, что нет.
— Я просто… сколько раз женится первый сын? Раз, и всё тут. Один только раз. И хочется, чтобы всё было хорошо.
Священник кивнул.
— Наверняка пойдёт снег, — продолжала женщина, теребя бусы. Обязательно. Так уж должно быть. Будет скользко, все будут спотыкаться. И все машины перебьются.
Ох!
Она подняла руку ко губам и залилась слезами. Священник подошёл и обнял её.
— Не могу поверить, — всхлипывала женщина. — Мой родной мальчик… с чужой женщиной, а я ее даже не знаю. И к тому же… она не совсем стройная. Вы понимаете, о чём я говорю? Да, вовсе не стройная. Но это же безумие! Через два дня он уезжает во Вьетнам! — рыдала она. — Они завербовались. Он завербовался вместе со своими сумасшедшими друзьями! Не понимаю этого, батюшка. Нет, я ничего больше не понимаю. Ничего! Вы можете это объяснить? Может ли кто-нибудь вообще объяснить это?
Священник поцеловал её в лоб и посмотрел на неё мудрыми, грустными, успокаивающими глазами:
— С нами Господь. Бог позаботится о своих чадах.
Женщина вынула из рукава платок. Вытерла глаза и высморкалась.
— Да, — сказала она. — Я знаю, батюшка. Благодарю Вас, батюшка.
Ночная смена заканчивалась. Каждые семь минут гудели паровые гудки, выпуская рассредоточенные группки рабочих. И всё же в огромной проходной возникали пробки, там, где длинные очереди мужчин с закопчёнными сажей лицами и охапками пропитанной потом одежды выстраивались в ожидании своей очереди. У многих на головах ещё были каски с очками, поднятыми над козырьком. Большинство рабочих было крупными, сильными людьми, и выражались они громко и грубо.
Майкл одним из первых прошёл через проходную. Молодой человек среднего роста и скромного телосложения, но изящный и мускулистый. Смуглый, с короткими черными волосами. Лицо у него было как гранёное, красивое ровной и спокойной привлекательностью. Спокойное дружественное лицо, временами даже робкое.
Стивен шёл за ним, в руках у него был пропуск. Одновременно и Ник пробил свой на соседнем компостере.
Они были почти одного возраста с Майклом, но Стивен чуть повыше ростом, чуть покрупней. Их славянское происхождение замечалось по широким скулам и массивным челюстям. Они вместе окончили среднюю школу и сразу же пошли работать на металлургический завод, как почти все молодые люди в Клэртоне. Им уже казалось, что на заводе они провели значительную часть жизни. Их связывало это, а также скука и патриотизм, воспитанный у рабочего американца в маленьком городке.
Городке металлургов, где их родители и деды всё ещё помнили гнёт и нужду в стране своего детства и были горячо преданы новой родине. Всё это и побудило парней записаться добровольцами.
Более тысячи человек выходили из проходной, натягивая куртки и телогрейки, протискиваясь через контрольный пункт на сугробы огромной автомобильной стоянки.
С каждой минутой прибавлялись новые сотни людей.
Налетел порыв ветра, вздымая и кружа снег. Майкл поплотнее запахнул ворот куртки.
— Где Стэн? — спросил Ник.
Майкл огляделся:
— На проходной он был где-то неподалёку. Должен появиться с минуты на минуту.
Стивен показал рукой:
— Вот Аксел. Эй, Аксел!
Аксел возвышался над толпой. Почти двухметрового роста, энергичный, исключительно сильный человечище с безмятежной улыбкой и пузом размером с тачку.
Он повернул в их сторону и пропахал текущую людскую реку, как самоходная баржа.
Большущей рукой он обнял Стивена за плечи:
— Как себя чувствуешь, Стивен?
— Хорошо.
С невозмутимой миной Аксел поинтересовался:
— К свадьбе готов?
Стивен хлопнул его по плечу и ухмыльнулся. В его лице сквозила неуверенность. Не в Акселе, которого он любил, но в чём-то другом, чём-то смутном, чего он не мог определить, в чём-то, что не было устроено детство осталось позади, но мужчиной ему ещё предстоит стать.
Ник подмигнул:
— Берегись, Аксел. После сегодняшней ночи нам придётся его звать «Огонь-мужик».
— Ети твою в корень, — отозвался Аксел.
— А вот и Стэн.
— Стэн! — закричал Ник. — Давай сюда!
