Костюм испачкался в пыли и золе. На двадцатидолларовых бриджах от «Братьев Брук» расплывалось темное пятно, а когда он сделал первый, нерешительный шаг в направлении Леона, в сапогах предательски хлюпнуло.
Эндрю Фэган, эсквайр, доблестный представитель четвертой власти, дуайен американской «Ассошиэйтед пресс», член комитета нью-йоркского теннисного клуба и восьмикратный капитан Пенсильванского гольф-клуба, только что обмочился.
— А теперь скажите честно, сэр, разве вы не находите, что эта забава бодрит посильнее, чем партия в гольф? — вкрадчиво осведомился Леон.
Пришло время, и президентское сафари, снявшись с берегов Эвасо-Нгиро, взяло курс на северо- восток, через необжитые, девственно прекрасные земли — к другим берегам. Дни таяли, и Кермит с Леоном спешили взять от них все и еще немного. В лагере они почти не бывали: уезжали далеко и охотились до последнего патрона. Удача сопутствовала им. После того как Леон починил «винчестер», Кермит не промахнулся ни разу. Может быть, размышлял Леон, сработали чары Лусимы, а может, все дело в том, что молодой американец принял его этический кодекс, проникся пониманием и уважением к тем, кого они вместе преследовали и убивали? Настоящим чудом было не заклинание, а становление Кермита как опытного и ответственного охотника, зрелого, уверенного в себе мужчины. И дружба их, пройдя испытания, окрепла и закалилась.
Через четыре месяца сафари вышло к местечку Джинджа, тому самому, у которого, вытекая из озера Виктория, берет свое начало так называемый Викторианский Нил. Здесь их пути расходились. Здесь, согласно контракту, заканчивались полномочия Перси Филипса. На восточном берегу Нила уже стоял еще один лагерь, где Рузвельта ожидал Квентин Гроган. Именно ему предстояло, приняв эстафету от Перси, провести президента через Уганду, Судан и Египет к лежащей на берегу далекого Средиземного моря Александрии. Там вся компания погрузится на пароход до Нью-Йорка.
Здесь, на берегу Нила, Рузвельт дал прощальный завтрак и даже разрешил подать присутствующим шампанского, к которому сам так и не притронулся. Шумное, веселое застолье закончилось речью президента. Одного за другим называя гостей, он о каждом рассказывал что-то трогательное, доброе и забавное. «Верно! Верно! — кричали собравшиеся. — Он добрый малый!»
Дошла очередь и до Леона. Президент пересказал эпизод с охотой на льва и спасением Эндрю Фэгана. Публика веселилась. Сам журналист отсутствовал, отбыв из лагеря вскоре после злополучного приключения со львом. Потрясенный случившимся, он вернулся в Найроби.
— Кстати, едва не забыл. Кермит, мы ведь, кажется, заключили пари? — продолжал Рузвельт под общий смех собравшихся. — Что-то насчет самого большого льва, да?
— Да, отец, было дело.
— Если не ошибаюсь, речь шла о пяти долларах?
— Нет, отец, о десяти.
— Джентльмены! — воззвал президент к гостям. — Напомните нам, пять или десять?
— Десять, сэр! — послышались голоса. — Платите, сэр! Пари есть пари!
Рузвельт со вздохом достал бумажник, отыскал зеленую банкноту и передал Кермиту.
— Оплачено полностью. Вы все свидетели. — С этими словами он снова повернулся к гостям: — Немногие из вас знают, что после того как мой сын застрелил льва, его произвели в почетные члены племени масаи.
— Браво! Кермит славный малый!
Президент поднял руку, призывая к тишине.
— Думаю, будет правильным ответить на оказанную честь тем же. — Он взглянул на Леона. — Пожалуйста, пригласите Маниоро и Лойкота.
Ранее Леон уже предупредил масаи, что их вызовет к себе бвана Тумбо — на суахили имя Рузвельта означало Могучее Брюхо.
Маниоро и Лойкот сидели неподалеку от палатки и явились быстро. Оба вырядились по случаю в просторные красные шуки, намазали заплетенные в косички волосы красной охрой и жиром и захватили ассегаи.
— Будьте добры, переведите этим отличным парням то, что я им скажу. Вы оказали моему сыну, бване Попу Химе, великую честь. Вы назвали его морани вашего племени. Теперь я называю вас воинами моего народа, народа Америки. Вот документы, согласно которым вы оба теперь американцы. Вы можете приехать в мою страну в любое время, когда захотите, и я лично встречу вас. Вы — масаи, но отныне также и американцы. — Президент повернулся к стоявшему у него за спиной секретарю, и тот протянул два свернутых в трубочку и перевязанных красной лентой свидетельства о гражданстве. Рузвельт взял их, вручил масаи и пожал каждому руку. Получив бумаги, Маниоро и Лойкот исполнили танец львов вокруг обеденного стола. К ним присоединился и Кермит — выскочив из-за стола, он прыгал, шаркал ногами и строил страшные рожицы. Гости аплодировали, а президент, сидя на стуле, трясся от смеха. Закончив представление, оба масаи с достоинством вышли из палатки.
Президент снова поднялся.
— Друзьям, с которыми мы расстаемся сегодня, я хочу оставить небольшие подарки на память о приятном времени.
Теперь в руках секретаря появилась стопка альбомов для рисования. Вместе они обошли стол, и Рузвельт вручил по альбому каждому из гостей. Открыв свой, Леон увидел адресованное ему лично посвящение.
Каждая страница представляла собой рисунок, иллюстрировавший то или иное событие последних месяцев. Один изображал падающего с лошади Кермита, другой Леона, добивающего льва. Каждый сопровождался короткой подписью. Выполненный рукой великого человека, подарок был поистине бесценным.
К сожалению, все хорошее быстро кончается: у берега уже стояли лодки, готовые переправить президентскую свиту через реку. Леон и Кермит молча спустились на берег. Слов не было — все, что приходило в голову, прозвучало бы либо банально, либо сентиментально.
Первым, когда они подошли к воде, заговорил американец.
— Передашь Лусиме кое-что от меня? — Он протянул несколько свернутых в трубочку банкнот. — Здесь только сто долларов, хотя она заслуживает большего. Скажи, что моя бундуки стреляла отлично, поблагодари от меня.
— Это очень щедрый подарок. Лусима сможет купить десять хороших коров. О лучшем масаи и мечтать не может.
Они обменялись рукопожатием.
— Пока, приятель. Что в переводе с языка англичанишки означает — все было чертовски здорово.
— Как сказал бы америкашка, супер. Прощай и счастливого пути, приятель.
— Я тебе напишу.
— Держу пари, ты обещаешь это всем знакомым девчонкам.
— Увидишь.
Кермит повернулся и пошел к лодке. Гребцы оттолкнулись от берега, и суденышко подхватил могучий, быстрый поток. Лодка ушла уже довольно далеко, когда Кермит поднялся со скамьи и что-то прокричал. Пусть и с трудом, Леон разобрал слова, перекрывшие шум гремящего ниже по течению водопада.
— Братья по крови воинов!
Он рассмеялся, помахал шляпой и проорал в ответ:
— Братья по крови воинов!
— А теперь, друг мой, пришло время возвращаться на землю. Для тебя праздник закончился. Пора браться за работу. Прежде всего займись лошадьми. Позаботься, чтоб их доставили в Найроби в приличном состоянии. Потом собери трофеи, которые мы оставляли на временных стоянках по всему маршруту.
