Сильви вспыхнула и отвернулась, не находя сил смотреть Молли в глаза.
— Уэйн говорит, если люди хотят принимать их, пусть лучше покупают у надежных людей, таких, как он, у тех, кто поставляет только качественный товар…
— И вы верите в это? Вы согласны с ним? — поторопилась спросить Молли, чувствуя, что Сильви не настолько довольна образом жизни своего приятеля, как хочет показать.
— Я… я… мы не вполне сходимся в этом вопросе, — торопливо признала Сильви. — Но Уэйн… Уэйн очень добр ко мне. Он уважает меня, — сдержанно прибавила она, заметив сомнение в глазах Молли. — О, можете сомневаться сколь угодно. Я знаю, что вы думаете, что все думают. Но это не так. Уэйн и я… мы просто друзья. Он понимает, что я не… не… Какое это имеет значение? Мне плевать, что вы все думаете, — неожиданно злобно проговорила Сильви и бросилась прочь.
— Сильви, не убегайте, — умоляющим голосом крикнула Молли, наблюдая, как девушка исчезает между рядами беспорядочно поставленных грузовиков и трейлеров. Но было уже бесполезно: Сильви не собиралась слушать ее.
Молодая женщина с пластиковой бутылью воды в руках злобно выругалась, когда, проходя мимо Молли, споткнулась о корень дерева, и закричала едва передвигавшему ноги малышу:
— Побыстрей! Сколько раз повторять?
Следом выплыла другая пара, явно принявшая наркотики и потому не замечающая дождя. Нет смысла пытаться говорить с ними, устало подумала Молли.
«Гвардейцы» у входа в лагерь сменились, заметила она, бредя назад через грязь. Молодая женщина разговаривала с одним из парней, и Молли узнала в ней ту, которую видела вчера в хлебной лавке.
Женщина настороженно улыбнулась Молли и объяснила мужчинам, кто она.
— Журналистка? — повторил один из них. — А как ты проскочила сквозь полицию?
— Она пишет только в местной газетенке, — лаконично информировала его девушка. — А все ее читатели и так знают, что мы здесь.
— Ага, еще одна свинья из продажной власти, — злобно прокомментировал другой охранник, осматривая Молли сальным взглядом.
— Я — репортер и всегда пишу непредвзято, — заняла решительную оборону Молли. — Хотя должна честно сказать, что мои симпатии, если таковые есть, скорее на вашей стороне, а не на стороне властей. Но нам не обязательно вдаваться в политические материи сложившегося положения. Я хочу поговорить с некоторыми из вас по отдельности, выяснить, почему вы выбрали именно такой путь в жизни…
— А, так ты строчишь про «человеческий фактор». Ну-ну, — прервал другой мужчина. — Женские страницы: социальные проблемы и прочее барахло… Я сам изучал журналистику и всякую чушь, пока не понял, что работу мне все равно не найти. Я мог бы поработать в университете, но вскоре убедился, что ничего не получится. Я не знал нужных людей: у моего отца нет нужных связей, — с горечью продолжил он.
— У нас немало разочарованных бывших студентов, — слегка растягивая слова, сообщил Молли кто- то из «охраны». — Мы даже подумываем создать собственную политическую партию, — насмешливо добавил он.
— Не такая плохая идея, — вмешался еще один. — Мы определенно могли бы править страной лучше.
Внезапно заговорили все вместе, страстно отстаивая собственную точку зрения. Молли схватила блокнот и начала записывать.
Не все их взгляды устраивали других, догадалась она, когда двое мужчин включились в жаркий спор. Ей вскоре стало очевидно, что среди этих бродяг есть несколько весьма различных групп людей. Лишь одно общее чувство связывало их: они лишены гражданских прав, так или иначе выброшены из повседневной жизни — то поиски работы не увенчались успехом, то сыграли свою роль привычки и убеждения.
Некоторые из их взглядов были симпатичны Молли, некоторые нет. Когда разговор зашел о наркотиках, ей пришлось прикусить язык, чтобы попридержать свои мысли и взгляды при себе. Ей стало ясно, однако, что большинство бродяг искренни в своих чувствах и готовы отвоевать свое право жить так, как они сами хотят.
— Все эти «Я — хозяин поместья» и «Эта земля принадлежит мне» — дерьмо, — страстно уверял ее один юнец. — Земля не может принадлежать отдельному человеку, и мы намерены показать властям предержащим, что все их законы — куча мусора. Земля принадлежит нам всем.
Жаль только, что Алекс не слышит этих слов, мстительно подумала Молли. Ему б пошло на пользу… подсекло бы его самолюбие… показало бы, что он, в конце концов, лишь обычный человек, а не что-то совершенно особенное.
Алекс. Она почувствовала, что начинает забываться. Ей нужно слушать и следить за происходящим, а она снова принимается думать об Алексе, начинает вспоминать…
— Послушайте, Уэйн обделывает собственные дела! Вы не можете не видеть это.
Внезапно Молли сделалась центром внимания, и после ее слов уже начинавший смолкать спор между двумя мужчинами разгорелся с новой силой.
— Уэйн никому не приносит вреда и…
— Он толкач, — без обиняков возразил первый из мужчин. — А это, по моим меркам, нехорошо.
— Ты слишком строг к парню, — прервал второй. — Ну, торгует наркотиками. Кто-то должен торговать…
— Должен? — с горечью воскликнул первый.
— Мой кузен умер от «экстези»… первый раз принял…
— Бывает. — Второй спорщик равнодушно пожал плечами. — Не повезло. Выпал его номер…
— Во всяком случае, как может Уэйн разъезжать туда и сюда, когда остальные торчат здесь? — выкрикнул кто-то из собравшихся.
— Подмазал копов, вот как, — ответил кто-то еще. — Я видел, как он говорил с одним из них вчера вечером.
— Наверное, предложил снабжать их, — с ухмылкой проговорил еще один парень.
Хмурясь, Молли закрыла блокнот. Действительно странно, что Уэйн, очевидно, способен передвигаться свободно, хотя вряд ли уместно спрашивать у него, как ему это удается. Она слегка вздрогнула, и не потому, что холодная капля упала на ее шею. Как бы ни защищала его Сильви, он не вызывает ни сочувствия, ни доверия.
Но, стойко напомнила себе Молли, именно он ключевая фигура группы, скорее всего их лидер. Все дело в этом, и было бы непрофессионально по крайней мере не попытаться взять у него интервью.
— Когда вернется Уэйн? Кто-нибудь знает? — решительно спросила она.
Один из мужчин прочистил нос и сообщил:
— Дело Уэйна — это дело Уэйна. И он не любит, когда другие суют в него нос, ясно?
— Я просто хотела взять у него интервью, узнать, почему группа остановилась здесь, а не проследовала в Литтл-Барлоу, — не отступая ни на шаг от своего решения, ответила Молли и нахмурилась, когда один мужчина что-то прошептал на ухо другому. — Я вернусь попозже, — твердо объявила она. — Возможно, кто-нибудь из вас передаст, что я хотела бы поговорить с ним.
Не давая им шанса возразить, Молли развернулась и зашагала по вязкой грязи к машине.
На чистеньком лобике Молли пролегли морщинки от усилий взбить крем из масла с сахаром для шоколадного кекса, который она взялась печь. Она остановилась и бросила взгляд на часы.
Четыре. Собрание назначено на семь: у нее в запасе три часа. Три часа, из которых она не намерена тратить ни секунды, ни миллионной доли секунды на размышления об этом барски самоуверенном самце, об этом негодяе графе Сент-Отель!
Графиня Сент-Отель! Ради всего святого. Так, ради словца, просто помечтать, и ни для чего другого, поспешно уверила себя она. Все это чушь, будто после случившегося между ними возможен неправдоподобный и невероятный, совершенно старомодный счастливый конец… Неужели она действительно представляет себя несущей ужасающий вес этого титула?
С алыми от стыда щеками Молли вдруг осознала, что сыплет на стол муку, из которой собралась печь кекс.
