— Давай не отчаиваться, пока не убедимся.
Подруга взяла Сару за руку и потащила ее за собой через рощу.
— Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь? Помнишь, как Мэри-Луизу хотели выбрать президентом от нашего класса[9], и она все твердила: «Я знаю, что не потяну. Я знаю, что не потяну». И так три дня подряд!
— И ведь правда не потянула.
— Я только имела в виду, что ты говоришь точно как она, у тебя сейчас в точности такой голос, — быстро объяснила Мэри. — Пошли же, пошли!
Глава 12
Когда девочки вошли в дом, тетя Вилли прижимала к уху телефонную трубку.
— И вообще непонятно, куда он мог подеваться, — как раз говорила она и прервалась только, чтобы спросить: — Ну как, нашли?
Когда Сара отрицательно покачала головой, тетя почти закричала в телефон:
— Ладно, Мидж, я с тобой прощаюсь, нужно сейчас же звонить в полицию. Сара только что вернулась с озера и говорит, что его там нет.
Она повесила трубку, вытащила карточку с номерами первой необходимости и начала крутить телефонный диск.
Было в этом что-то окончательно безнадежное, и Сара взмолилась:
— Тетя Вилли, не надо пока в полицию. Может, еще…
— Я уже звоню. Меня и стадо слонов не остановит.
— Может, он где-нибудь дома, — вставила Мэри. — Однажды мой брат пошел к Хатчинсонам смотреть телевизор, и мы…
— Алло, это отделение полиции? Я хочу сделать заявление о пропаже ребенка. — Тетя взглянула на Сару, будто собиралась ей что-то сказать — и снова вернулась к телефонной трубке. — Да, пропал ребенок, мальчик десяти лет, Чарли Годфри. Г-о-д-ф-р-и. — Пауза. — Восемнадцать-ноль-восемь, Кэсс-стрит. Говорит Виллемайна Годфри, его тетя. Да, я его опекунша. — Она опять помолчала, слушая голос на том конце провода. — Да, предположительно сегодня ночью. Нет, точное время не знаю. Когда мы проснулись поутру, его уже не было, вот и все. — Снова послушав собеседника, она ответила повышенным от раздражения голосом: — Нет, я не могу расспросить его друзей, потому что у него их нет. Когда ему было три года, он перенес тяжелую болезнь, сказавшуюся на умственных способностях. Именно поэтому я так беспокоюсь. Это не просто десятилетний мальчик, который может пойти погулять, когда ему вздумается. Он не из тех ребят, которые бегают по улицам, бьют фонари и ночуют в сараях, если вы это имеете в виду. Говорю же вам, это ребенок, который может заблудиться и перепугаться в трех кварталах от дома, и даже слова не сумеет выговорить, чтобы попросить о помощи. Ну что, господа, теперь вы собираетесь, наконец, приезжать?
Выслушав ответ полицейского, она коротко выговорила:
— Да, хорошо, — потом, будто нехотя: — Спасибо вам.
И, повесив наконец трубку, тетя обернулась к Саре.
— Они скоро приедут.
— Что они сказали?
— Сказали, что скоро приедут. Больше ничего.
Она взволнованно поднялась со стула и принялась расхаживать туда-сюда, от гостиной к входной двери, в тревоге стискивая руки.
— Ох, хоть бы они поторопились!
— Тетя Вилли, они же только что трубку повесили.
— Да знаю я, знаю. — Она снова дошла до входной двери, развернулась, не расцепляя рук. — Но куда же он
— Мой брат все время терялся, когда был маленький, — начала было Мэри, но тетя Вилли ее перебила.
— Шесть лет назад в этом самом доме, в той комнате, — она махнула рукой в сторону своей спальни, — я обещала твоей матери, Сара, что буду заботиться о Чарли до конца своих дней. Я дала ей слово, что с Чарли ничего не случится, пока я жива, — и ты посмотри! Посмотри, что получилось! Где этот мальчик, о котором я так хорошо забочусь? — Тетя в отчаянии всплеснула руками. — Исчез без следа, вот он где!
— Тетя Вилли, ты же не могла вообще не сводить с него глаз!
— Почему не могла? Почему? Какие такие важные дела мне мешали, более важные, чем забота о мальчике? Да, конечно, единственное занятие, которое оказалось важнее, чем маленький Чарли. Одно- единственное занятие — смотреть этот чертов телевизор.
— Тетя Вилли…
— Да, да, именно чертов телевизор! Вечером я сидела в том вон кресле, уставившись в экран, и все, чего от меня хотел бедный ребенок — чтобы я пришила ему пуговку, но я была слишком занята чертовым телевизором. Знаешь, что я должна была сказать твоей матери шесть лет назад? «Конечно, дорогая, я непременно позабочусь о Чарли, если только по телевизору не будет чего-нибудь интересненького. А в свободное время я с удовольствием пригляжу за мальчиком». Да отсохнет мой язык за то, что я обещала о нем заботиться и не сдержала слова.
Она снова развернулась к двери.
— С ним могло случиться что угодно. Он мог забрести в лес и свалиться там в какой-нибудь овраг. Мог потеряться в карьере. Мог утонуть в озере. Его могли похитить.
Сара и Мэри стояли молча, слушая длинный список несчастий, предположительно приключившихся с бедным Чарли. Наконец Сара сказала:
— Ну, вряд ли его похитили, все ведь знают, что у нас нет денег на выкуп.
— Разве это остановит настоящих негодяев? Почему же никак не едет полиция?!
Взгляд Сары упал на столик около телевизора. Там лежала картинка — Чарли нарисовал свой портрет на альбомном листе. Голову и туловище изображали одинаковые круги, глаза и уши — кружки поменьше, а длинные овалы заменяли человечку ноги и руки. Чарли начал было подписывать под рисунком свое имя, но его хватило только на первые две буквы, а потом его отвлекла идея соорудить палатку. Буква «Ч» была написана задом наперед.
Ванда купила брату альбом и карандаши два дня назад, и за это время он успел нарисовать — коричневым — эту единственную картинку. При взгляде на нее у Сары защемило сердце: что-то в рисунке, то ли его малость, то ли жалобная незавершенность — действительно чрезвычайно сильно напоминало Чарли.
— В кои-то веки понадобится полиция, — говорила тем временем тетя Вилли, — и тут же оказывается, что они за сотню миль отсюда, гоняются за преступниками!
— Они скоро будут. Сказали же, что скоро, — попробовала ее успокоить Мэри.
— Отлично, тогда где же они?
Мэри заморгала, не зная, как ответить на подобный вопрос, и принялась поправлять бигуди под платком.
— И все равно не могу отделаться от ощущения, что Чарли пошел смотреть лебедей, — сказала Сара.
— Он в самом деле не хотел возвращаться домой. Могу подтвердить, — кивнула ее подруга.
Тетя Вилли пулей вылетела из комнаты. Вернулась она через несколько секунд, с фотографией Чарли в руке. Это был моментальный снимок, сделанный в марте: Чарли сидел на крыльце перед домом, у ног его примостился Бойси.
— Полиция всегда требует фотографию, — заявила тетушка, поворачивая фото так, чтобы девочки могли рассмотреть. — Это миссис Хатчинсон снимала своим «Полароидом».
