поднялся в кабинет Эллис. Он освободил мои ноги и предложил присесть в уютное кресло.
— Нет, я уверен, что он не «вольный стрелок», — говорил Геллер Эмилю и Эллис, — пригласите жандармов для задержания.
— Может быть, он колдун? — спросила хозяйка кабинета.
— Тоже нет. Но от него воняет магией, что говорит о том, что он совсем недавно побывал в Подземном дворце у Эспера. Когда же успокоится старый колдун.
— А это не от кинжала идёт вонь? — переспросил Эмиль, — я думал, что это связано с троллями и их магией.
— Нет, запах идёт от него самого.
— О чём это говорит?
— Спросим у него самого, — здраво рассудил Геллер и обратился ко мне, — кто ты такой?
Я молчал. Я не мог рта открыть из-за наложенного на меня заклинания. Я думал, что они догадаются снять его, но Добрый волшебник даже не подумал об этом. Эмиль, как я понял позже, наложил на меня очень двойное заклинание, а Геллер не догадался об этом. Именно поэтому я и молчал.
— Слушай, приятель, а это не ты перебаламутил Город криками о гоблинском нашествии?
Я молчал.
— Как он назвал своё имя?
— Алекс, — сказала Эллис, — но теперь я вижу обман.
— Да, он соврал, — согласился с ней не очень Добрый волшебник. И задумчиво покачал головой.
Я сидел в «одиночке» — сырой, тёмной подвальной комнате Городской Жандармерии. Вернее, не сидел, а стоял. Для предотвращения побега из центра потолка свисала цепь, к которой привязали мои руки, и эта цепь не давала мне опуститься на пол, выворачивая руки в плечевых суставах. Поэтому я не мог присесть и дать отдых ногам. К моим страданиям примешивалась жажда, голод и холод. И полная неподвижность в верхней части тела. На протяжении двух суток мне приносили еду и воду, но так как есть и пить я не мог, то мои тюремщики съедали всё сами и уносили пустую посуду с собой. На допросах я, естественно, тоже молчал и жандармы пришли к убеждению, что я являюсь отъявленным злодеем. Они говорили мне, что если я не заговорю, то меня обязательно сожгут на костре в назидание потомкам.
— Так оно поспокойней будет и Городу, и Королевству, господин нехороший, — говорил мне Лукас Энсин, жандармский маг-самоучка, — наш Мэр сейчас хлопочет о вашем сожжении перед Королём. А Геллер его поддерживает. Молитесь Светлому Царю о прощении грехов и готовьтесь к Его Страшному суду.
Измученный, я стоял в своём каземате в полубессознательном состоянии, когда перед моим лицом появился волшебный, светящийся шарик размером с мой кулак. Из него на меня смотрел Эспер:
— Как же так получилось, господин «вольный стрелок», что Добрый волшебник решил уничтожить своего напарника по ремеслу? Я имею в виду — слугу Добра.
Я ничего не мог ему ответить и Повелитель тёмных сил, догадавшись об истинной причине моего молчания, перешёл на мысленный уровень диалога:
— Неужели на вас даже в камере одевают заклятие Недвижности? — я кивнул в подтверждение его слов, — ну-ну.
Я мысленно рассказал ему о своих приключениях после того, как покинул Подземелье. Колдун с грустной улыбкой выслушал меня и в заключение сказал:
— Значит, наша сделка сорвалась? Печально, но факт.
— Почему? Я от своих обязательств не отказываюсь.
— К сожалению, я тебе ничем помочь не могу. И Дракон на выручку не придёт. Он считает, что после его посещения Подлунного мира все сразу становятся паиньками и ведут себя тише воды, ниже травы. А Геллер знает об этом и проводит политику уничтожения Тёмного народа. Так-то вот.
— Неужели ты не можешь снять с меня заклинание? Мне больше ничего и не нужно.
— К сожалению — нет. Мне препятствуют охранные заклинания, наложенные на Городские стены и твою камеру заключения. Так что мужайся и готовься к смерти, «вольный стрелок».
— А когда меня будут сжигать, ты не сможешь мне помочь?
— Увы-увы, но когда подожгут костёр, то с тебя обязательно снимут заклятие Недвижности. Это обязательная процедура. Но что ты сможешь сделать на глазах Доброго волшебника? Он не допустит твоего побега.
— А на аутодафе ты не сможешь мне помочь из-за присутствия Геллера? — догадался я.
— Да, тут ты прав, но что ты придумал?
— Приходи, сам увидишь, — пошутил я. В наложении на меня заклинании я увидел и положительную сторону — дежурившие у дверей моей «одиночки» охранники не услышали нашего мысленного разговора с Эспером.
Я стоял на городской площади, привязанный к столбу, и смотрел на колышущееся море людских голов. К моим ногам горожане набросали хворост с дровами и теперь слушали городского Судью, зачитывавшему смертельный приговор. Я ожидал смягчения приговора, но Аюн Закс дал показания в жандармерии по поводу моей выходки и, видимо, подкупил городские власти, чтобы все видели, как не выгодно с ним шутить. А может быть, меня всё равно ожидала такая незавидная участь. Наконец Судья махнул в мою сторону рукой и сказал:
— Приговор привести в исполнение! Поджигайте!
После чего жандармский колдун полностью снял с меня заклятие недвижности и я расправил плечи. Жандармы подбежали с зажжёнными факелами и подпалили хворост. Я, в клубах поднимающегося дыма, попробовал дотянуться до Возвратной кнопки Браслета перемещений, но ничего не получилось. Дым, едкий и плотный, мешал мне дышать полной грудью. Казалось, что вот-вот потеряю сознание и держался из последних сил, чтобы не порадовать собравшихся поглазеть на моё несчастье горожан и ихнее начальство. Пассиус Геллер стоял на грубосколоченной трибуне рядом с Мэром, Инквизитором и Судьёй. Он говорил:
— Так будет с каждым, чья душа подчинена Тёмным силам и в чьём сердце гнездятся недобрые помыслы. Добро должно быть вооружено новейшими способами борьбы с вселенским Злом. И мы всегда сможем дать отпор любым проискам Врага душ человеческим. Всякий, пришедший в Город со злыми намерениями, погибнет от руки Добра. Да будет так сегодня и вовеки.
— Всё правильно говорит, — радостно обхватив свой тяжёлый мамон пухлыми ручками, улыбался Мэр, — каждый, кто не живёт по законам Королевства, будет сожжён на костре в назидание потомкам. Обещаю именем Короля.
Пламя от костра подпалила мою одежду, волосы трещали от его жара, верёвка на руках ослабла. Я поднапрягся и разорвал её. Жандармы, внимательно следившие за моими действиями, хотели сообщить об этом не очень Доброму волшебнику, но, как всегда бывает в подобного рода случаях, не успели. Волшебник громким голосом спросил меня:
— Может быть сейчас, перед лицом смерти ты назовёшь нам своё настоящее имя, чтобы мы могли его занести в Летопись славных дел Города.
— Фига вам! — закричал я, подпрыгивая повыше, чтобы вдохнуть хоть каплю свежего воздуха, где наконец и нажал на Возвратную кнопку. Когда я оказался в Комнате перемещений, быстренько нафантазировал себя чистеньким и неповреждённым. Открыв глаза, я обнаружил себе в кресле МПВиП2. облегчённо вздохнул и сказал смотревшей на меня Команде Компьютерщиков:
— И жизнь хороша, и жить хорошо.
— А хорошо жить ещё лучше, — засмеялся Мызров.
— Ну как впечатления от мрачного средневековья? — поинтересовался рыжий Виктор, — не хочется назад вернуться?
— Хочется, — честно признался я, — чтобы кое-кому открутить голову и водрузить её на кол в назидание потомкам.
— Ну ладно, пошлите, Александр Романович, — сказал серьёзный Мызров, — их величество Дракон ожидает вас в Голубой комнате. Там вы и расскажите о своих приключениях. Желательно поподробней, ни чего не пропуская и не забывая.
